Из духа и оков

Райан Керри

Наши мужчины и женщины даже помогали солдатам Люмьера, бившимся против нас.

Многие убежали, когда король умер. Они устремились в горы, и я знал, что они отыщут нового лидера. Может, самого Серого. Он уже не мог использовать королей как пешек.

Другие из Люмьера показались у наших границ, нуждаясь в помощи, клялись в верности свободе, а не королевству. Нам нужны были все, кто мог прийти, и если мы докажем, что они не были предатели, мы сможем использовать их.

По крайней мере, таким был план.

Джастис

знал, что делал, и с ним, даром Розамонд и леди Воздуха с ее тайными способами, которые я не понимал, мы разберемся, кто был на нашей стороне, когда настанет время.

Я думал об огромном количестве погибших, о раненых, о тех, кто выглядел так, словно потерял все, потому что их лишили стихий, и знал, что нам нужно было больше.

Нам нужны были те, кто спрятался, даже те, кто когда — то был нашими врагами.

Нам нужны были такие, как король пиратов, хоть я и приподнял бровь, когда Лирика упомянула это. И я мог попросить Слейвика о помощи. И он знал тонкости нашего мира. Он знал, кто захочет спасти наш мир от гибели, даже если у них была сомнительная мораль. Потому что этого хотел Серый. Серый хотел, чтобы правил Теневой мир.

И если у власти будет Теневой мир, мир мейсонов умрет.

— Думаешь, Розамонд теперь королева Люмьера? — спросил Родес, подойдя ко мне. — Тетя Дельфина лишилась титула, покинув королевство.

Я приподнял бровь, глядя на мужчину, бившегося рядом со мной. Он защищал нас с Лирикой собой.

Не важно, что когда — то я ненавидел его из — за его родителей. Не важно, что я бился с ним много лет. Не важно, что я ненавидел его, потому что он мог любить Лирику, когда я не мог.

Он теперь был моим братом. Он был семьей. Но я все еще мог быть гадом.

— Или ты, или Розамонд, наверное. Твой нескладный кузен ведь мертв.

— Мы не знаем, мертв ли Эйтри. Что — то случилось, когда его утащил Серый, — сказал Родес, поежившись.

Я тоже поежился.

— Он считай, что мертв. Розамонд следующая в очереди по возрасту.

— Я не хочу быть королевой, — сказала Розамонд.

— У тебя может не быть выбора, — сказал я. — У меня не было.

— Я — Пророчица. Как Жрица Духа не может быть королевой, не могу и я. Лидером нужно быть Родесу, как по мне, — она посмотрела вдаль. Я не знал, использовала она видения или просто надеялась.

Родес покачал головой.

— Нет времени для короля Люмьера или даже короля Обскурита, — резко сказал он, и я кивнул.

— Мы будем переживать из — за королевского рода позже. Сейчас мы просто генералы, те, кто будет биться за нашу Жрицу Духа и наш мир.

— Не бейтесь за меня, — Лирика подошла ко мне. Она обвила руками мой пояс, и я обнял ее, поцеловал в макушку. Было странно проявлять такую симпатию к кому — то. Ощущать что — то такое глубокое в груди. Это была новая норма. И я будто всю жизнь ждал этого.

Я боялся,

что мы потеряем эти драгоценные моменты, что останется лишь несколько, и я был не против, что все пялились.

Потому что это могли быть последние объятия, и я знал это.

Я ощущал в ней силу, знал, что кристаллы проникли в ее кожу и усилили ее.

И вряд ли ее тело сможет долго терпеть это. Она едва справлялась с пятью стихиями.

Нам нужно было убрать из нее лишнюю магию. Найти способ.

— Мы справимся. Сначала нужно собрать ресурсы и работать вместе, — сказал Родес, и я кивнул.

Я огляделся на тех, кто выжил, отметил, что осталось мало лордов и леди, и что Дельфина теперь была слепой. Я помнил, что Вин справлялась с новой стихий, а Тиган и отец горевали, бились, но со шрамами.

Леди Земли пропала. Я знал, что она была жива, хоть ее муж умер. Нужно было многое сделать, многое понять. Но одно мы знали. Нам нужно было одолеть Серого.

— Мы узнаем, что нужно. Мы отыщем союзников, и мы выступим против него. А потом воссоединим наш мир.

Лирика подняла голову от моих слов и напряженно кивнула.

— Мы вернем кристаллам облик, — она посмотрела на свои ладони, они немного сияли в свете солнца. Это было видно лишь миг, но я заметил, и другие тоже.

— Мы найдем способ, — прошептал я, целуя ее ладонь.

— Знаю, — она прильнула ко мне. А потом Брэлинн прыгнула в ее руки, и Лирика охнула, а потом рассмеялась. Брэлинн уже не была маленькой.

То, что моя Лирика еще могла смеяться, согревало меня. Она мало смеялась в последнее время.

Она была не такой девушкой, какую я встретил на границе. Как и я был уже не тем принцем или королем.

Мы оба изменились, и я не знал, к лучшему ли.

Брэлинн ткнулась в подбородок Лирики, она снова улыбнулась, и я усмехнулся ей. Народ еще бродил вокруг, занимался своими делами, но мне казалось, что в мире были только мы вдвоем.

Брэлинн чирикнула.

Ладно, двое и их кошка.

— Ты постаралась, малышка, — тихо сказал я.

— И ты был неплох. Мы сможем это сделать. Мы делаем это. Мы одолеем Серого. Я это знаю.

Она сказала это, но что — то поползло по моей коже, и я стиснул зубы. Я знал это ощущение. Я чувствовал его каждый день с проклятием.

Что — то тянуло меня, и глаза Лирики расширились.

Тени спустились на границы лагеря. Народ кричал, их голоса обрывались, когда тени окутывали их. А потом тьма пронеслась мимо, оставляя их целыми, но потрясенными. Я заслонил собой Лирику, но я был недостаточно быстрым.

Лирика потянулась ко мне, и я повернулся, пытаясь удержать ее.

Мы словно были в вакууме, словно что — то подавляло звук, делая все путающим, пульсирующим в моих ушах.

Слишком много времени уходило, чтобы двигать телом, говорить или что — то делать.