Из двух зол...
Шрифт:
– Да вот хочу ещё одну сделку вам предложить.
– Какую?
– настораживается Длинный. И парочка от дивана тоже явно заинтересовалась.
– Да я вот ночью планирую Левашово зачистить окончательно. Герцог уже всех соседей достал. Вот предлагаю вам присоединится.
– Сразу нет!
– резко рубит Длинный.
– За твои интересы под стволы нас гонишь?
– Да там риску почти нет. Там в Левашово всего два ружья осталось. И один пистолет у самого Герцога.
– Я слышал другое про Герцога, - нехорошо щурится на меня Длинный.
– Ну так я ж не сижу без дела. Проредил я их конкретно уже, - невозмутимо, словно о какой-то мелочи замечаю я.
– Так что их всего трое осталось. А нас на рейд уже восемь человек идет. Почти все при стволах. Если ещё вы парочку выставите и вовсе проблем не будет. Таких старшаков как вы, да еще с такими стволами тут в округе немного.
– Все равно - нет! Лезть под пули за твои интересы...
– Почему за мои? У вас свой интерес там может быть.
– Нету у нас там никаких интересов!
– рубит Длинный.
– У нас уже и так всё, что нужно, есть.
– Там девки есть...
– намекающе так протянул я. — Большинство из них мы просто освобождаем из рабства, но есть там парочка насолившие всем остальным так, что их жизни лишить предлагают. А я от чистого сердца их вам предлагаю. Как плату за участие. Будете их пользовать как хотите... Хотя вы столько пьете, что вам, наверное, уже и бабы не нужны. Всё равно ничего толком не работает.
– Ты за базаром следи!
– вспыхивает Длинный.
– Ну а что я еще должен подумать об парнях, что от баб отказываются? Которые сами им в руки идут.
– Чего это отказываются-то?
– к нам приближается Конь, Утюг тоже поднялся и маячит за его спиной.
– Мы всегда за здравый кипишь!
– Тебе на пост через полтора часа, - попытался срезать его Длинный.
– И ночью тоже у тебя смена!
– Отдежурим, - легкомысленно отмахивается Конь.
– Поменяемся сменами. Если мы баб достанем, то за пару часов с ними Дрын хоть всю ночь один простоит. Ха-ха-ха... Не ссы, Длинный. С Дрыном мы сами договоримся. Всё будет ништяк. Мы его утром сменим.
– А если вас подстрелят?
– Да все ништяк будет. Мы ж не самоубийцы. Сами под стволы не прыгаем. Все ништяк будет! Что они там со своими пукалками против наших автоматов смогут сделать? Да мы пройдем и не заметим.
– Смотрите сами, - сдался Длинный.
– Но имейте в виду - я против!
– Да все ништяк будет!
– успокаивает его Конь. И, поворачиваясь ко мне, спрашивает.
– Ну что когда выходим-то?
– Сегодня ночью.
– Коротко отвечаю я, дистанцируясь от их разборок между собой.
– Вечером за вами заедут и мы все соберемся у меня. Познакомимся все кто в рейд идет. Договоримся как друга отличать. Кто что делать будет. Кто какой дом штурмовать.
– Да что там
– Ша!
– хищно оскалился я.
– Это ты Длинному можешь мозги парить, а у меня будешь делать все что я скажу!
– Что-о?
– взревел раненым носорогом Конь и резко заскулил, получив ботинком по яйцам. Я не мог удержаться. Уж слишком он удобно стоял. Я с самого начала разговора примеривался. В сторону дернувшегося Утюга я выставил выхваченный из кармана Макаров. Стоявшие до этого бессловесными тенями за моей спиной Эльба и Тёмыч тоже вскинули свои ружья, взяв на прицел и Утюга и Длинного.
– Слушай сюда, боец, - мягко, почти нежно пропел, я переводя пистолет к его голове.
– Если ты хочешь получить этих баб, то выполняешь всё, что я скажу. Главный тут - я. Самовольства я не потерплю. Не хочешь подчиняться? Тогда иди дальше вон кинушку смотри. Больше тебя никто не побеспокоит. Пойдешь спокойно на пост вечером. И никто не будет кричать: - «Глядите, вон Конь идет, тот самый, что зассал за бабами идти».
– Ах ты...
– прохрипел все никак не могущий разогнуться Конь.
– Решай, - оборвал я его.
– Или тебе нужны девки и ты соглашаешься на один вечер подчиняться мне. Или ты гордый и никому не подчиняешься и сидишь тут и дрочишь всю ночь в кулачок.
– Ладно, - прохрипел он кое-как распрямляясь.
– Но после этого дела мы еще с тобой поговорим.
– Сколько угодно, - согласно киваю я и, чуть поколебавшись, прячу пистолет обратно в карман. Впрочем, руку из кармана не спешу вытаскивать. И ребята опустили ружья тоже, но они их из рук не выпускают. Понимают обстановку.
– Но только после дела. В общем, вечером за вами заедем. Пошли, ребята.
Из здания заправки я выходил последним. Прикрывая своих ребят и спиной к заправщикам так и не поворачивался. Ну нет у меня к ним веры ни на грош. Даже мыслишка шевельнулась: а нужны ли мне такие союзники ночью? Но я отбросил ее. Что бы там не говорили, но парни старшие. Боевые. И вооружены по местным меркам просто запредельно круто. Пара таких бойцов может исход всей битвы решить. А то что поссорились... Так до ночи остынет. Успокоится. А там еще поговорю немного. Надавлю ещё раз. В чужой компании желание качать права поуменьшится. Вот только в бою вполне может и в спину пальнуть. Ну так я ему своей спины подставлять не собираюсь. Да и поговорю ещё. Пока ему просто нужно остыть. Блин, ну на ровном месте же себе смертельного врага создал. И ведь даже пристрелить его нельзя! Князь гибели своих бойцов не простит.
По дороге домой меня накрыло. И вот что это сейчас было? Что за несвойственная мне агрессия? В той прошлой жизни я даже гордился, что мог найти общий язык практически с любым человеком. От узколобого питекантропа, до утонченного эстета. Что же произошло сейчас, что я даже не подумал обратить все в шутку, увести разговор в сторону, а сразу грубо надавил на парня старше меня (по крайней мере нынешнего меня) минимум на пару лет и куда более физически развитого?