Из дыхания и разрушения
Шрифт:
Родес поговорил с магами Огня чуть дольше, заплатил им чуть больше, а потом мы разошлись разными дорогами. Я приблизилась к Родесу, не взяла его за руку, но ощущала его жар. Мы шли дальше в тишине пару мгновений, а потом я заговорила:
— Что значит символ волка? Кто рыцарь? — я говорила тихо на случай, если нас слушали. Но мы были в лесу с большими деревьями, которые порой вспыхивали огнем, а потом снова выглядели без пепла. Как фениксы. Тут было мало зданий и еще меньше людей. Мы были не в зоне с красными камнями у границы, но и не в пустыне, как та, где увидели
Все было черно-красным, но когда два цвета встречались, они становились яркими красивыми красками.
Территория Огня была чудесной, может, не такой пышной, как территория Земли, но и не такой пустой, как земля Духа. Тут была особая красота, которая говорила со мной.
И я не хотела, чтобы Родес знал, что я считала это место красивым.
Может, я поступала неправильно. Может, мне нужно было, чтобы он понял, что Огонь звал меня, как Воздух. Но не сейчас.
— Волк означает, что это стража короля. Не королевы, — голос Родеса заставил меня отвлечься от мыслей. И я повернулась к нему, пока мы шли.
— А кто король? И почему ты встревожен? — я сжала его ладонь и отпустила. Мы были настороже, и я не хотела, чтобы мы отвлекались. — Разве мы не переживали, что это была королева?
— У королевы есть правая рука. Рыцарь. Он ее советник. Ее воин. Ее грубая сила. Лор — бастард. Я всегда ненавидел его. Некоторые думают, что из-за него муж королевы умер. И не так, как говорится в истории.
Я чуть не споткнулась о свои ноги от этого.
— Они думают, что рыцарь убил мужа королевы, короля?
Родес выдохнул.
— Не знаю. Я не знаю, что правда. Я знаю только, что король мертв. Истон — принц. И Камэо — королева тут. Ее рыцарь — ее единственный советник, и, говорят, он льет яд в ее ухо. Конечно, так могут говорить в Люмьере. Я не провожу много времени при дворе Обскурита. И в Люмьере я был не так долго. По крайней мере, теперь.
Я покачала головой, запутавшись, перешагнула гниющее бревно. Родес хотел придержать меня, но я не упала, ноги стали сильнее, а равновесие — лучше, чем в начале истории.
— Но если Лор убил мужа Камэо, почему она оставила его рядом?
— Не уверен, что я могу спрашивать о таком. И я не могу ответить. Я знаю только, что если рыцарь отправился за моей сестрой, то тут нечто серьезнее, чем необходимость Пророка. И я не знаю, правы ли маги Огня, или маги Земли были правы о королеве. Может, стража королевы отдала Розамонд страже рыцаря. Я не знаю, но я не рад в любом случае.
— Почему? Кроме очевидного, — быстро добавила я.
— Потому что королева Камэо — самая сильная колдунья в этом королевстве, но рыцарь, Лор, бьется грязно. Он использует всю магию, которую никто больше не трогает. Он — зло, как и говорят другие. Я не говорю, что он — яд в ухе Камэо, но он — опаснее, чем многие считают.
— Тогда что мы будем делать?
— Мы отыщем мою сестру.
Мы шли, делали перерывы на еду, спали лишь
— Думаете, это правда? — спросил Люкен, мы сидели у костра. — Думаете, рыцарь — родственная душа королевы? Он, а не ее муж, король?
Я моргнула.
— Родственная душа?
Люкен и Родес переглянулись, выглядя неуютно. Теперь мне нужно было знать, о чем говорил Люкен, почему он не хотел смотреть мне в глаза. И почему Родес не смотрел на меня.
— Я не знаю о рыцаре, короле и королеве. Это сплетни. Все говорят об этом, особенно при дворе, — Родес тыкал веткой костер, магией Воды не давал никому увидеть свет издалека.
— В родственных душах есть что-то волшебное тут? — спросила я. — Или ты говоришь, что король и королева любят друг друга?
— Я не знаю, мог ли Лор любить, — голос Родеса звучал с горечью, и я не знала, почему. — Но нет. Родственные души немного другие, когда это касается магов.
— И что это? — спросила Брэлинн, заговорив впервые. Она спала рядом с Люкеном, устав после дня пути. Я тоже устала, но мне было сложнее спать из-за множества разных мыслей в голове.
— Говорят, что у магов, — начал неловко Родес, — есть только одна душа со всех земель, которая подходит магу. Как в историях у людей о принцах и сказках о магии. Но, как я и говорил, с магами немного иначе.
— Как? — тихо сказала я. В этот раз Родес посмотрел на меня. Я знала, что Люкен и Брэлинн еще пялились на нас, слушали и ждали слова Родеса. Но тут были только мы с ним. Это было кульминацией всего, о чем я думала с тех пор, как впервые увидела его. С тех пор, как я услышала о магах. С тех пор, как услышала о магии, текущей в моих венах.
— Родственные души создают связь. У каждого она разная. У каждого мага. Только один есть для каждого из нас на этих землях, и чаще всего совпадает стихия. Но стихии со временем стали сливаться, так мы и оказались разделены на королевства. Но родственные души — истинные половинки каждого мага. Для них нет никого другого. Нет никого сильнее, они не могут никого любить сильнее, ценить сильнее до самого конца.
— Но у родственных душ не всегда случается любовь, — сказал гневно Люкен.
Я не уточнила, что он имел в виду, подозревая, что слова Люкена о любви, которая не всегда была у родственных душ, навредят ему больше, чем остальным. Может, я спрошу позже об этом у Родеса, но не у Люкена. Под гневом Люкена была боль, и было не моим правом знать это.
— Ты прав, — сказал Родес. — Но чаще всего это те, кого они любят по-настоящему. И это судьба. Порой связь есть сразу. Порой связь появляется со временем. Порой о ней не узнают, пока это не почти поздно. Связь может создать что угодно между магов. Некоторые слышат мысли друг друга. Другие знают, где находится их половинка, если она даже в другой половине мира. Другие могут разделять смертельные раны.