Из глубин

Камша Вера Викторовна

– Герцог, – промурлыкала бывшая королева, – если вы не сможете нанести мне визит завтра, приходите в любое удобное для вас время. Я буду вас ждать.

Окделл очнулся. Зыркнул на стоящую среди осколков сестру, попытался поклониться и поскользнулся на некстати подвернувшейся свече. Катарина этого не заметила, как

не замечала ни луж на полу, ни расцарапанного лица.

– Сударь, – напомнила о себе госпожа Арамона, – разрешите вас проводить.

Ричард шумно выдохнул и потащился к двери. Что творилось позади, капитанша не видела, но там что-то звякнуло. Хриплый крик «Убирайся к кошкам!» слился с каким-то свистом, золотая змеюка смачно хлестанула Ричарда Окделла по спине, свалилась вниз и оказалась все той же герцогской цепью. Повелитель Скал поднял изувеченную регалию, его лицо перекосило то ли от ярости, то ли от боли. Госпожа Арамона ловко подняла занавес, за которым скрывалась пресловутая дверца, и самочинно взяла Окделла за локоть.

– Монсеньор, сюда.

Молодой человек тупо оглянулся и остался стоять. Пришлось его подтолкнуть. Повелитель Скал являл собой весьма жалкое зрелище, но Луиза была далека от сочувствия. Капитанша с наслаждением оторвала бы кабаненку уцелевшее ухо, но не выпускать же из апартаментов Катарины мокрого исцарапанного герцога, будь он четырежды свиньей. Придется сушить, штопать и запудривать…

5

Леворукий бы побрал эту дрянь! Устроить такое! При Катари! И что только на дуру накатило?!

– Здесь ступенька, сударь, – предупредила белобрысая страхолюдина, которую он откуда-то знал. Она все видела. И сборчатая толстуха видела, и стражники, и Леворукий знает сколько слуг и служанок, но на слуг герцог Окделл мог не оглядываться. На слуг, не на Катари.

Предстать перед своей королевой с расцарапанным свихнувшейся

кошкой лицом! Эту тварь мало убить, но что сделано, то сделано.

– Монсеньор, думаю, будет лучше, если я зашью ваш воротник и обработаю ваше лицо квасцами. Такие царапины иногда гноятся.

Еще бы, когти у Айрис наверняка ядовитые, как у закатной твари, а уж язык!

– Монсеньор, вы согласны? Тогда лучше снять камзол. Я его просушу, пока буду заниматься воротником, но сначала – лицо.

– А потом? – язык сам спросил, Ричард о «потом» не думал.

– Потом я запудрю ваши щеки. Уверяю вас, ничего не будет видно.

Зато будет слышно, слуги обязательно проболтаются, и не только слуги. Айрис визжала как резаная. Скоро весь дворец узнает, что Айрис Окделл назвала своего брата предателем. Его, готового умереть за дело Раканов и Талигойю?!

– Выпейте, – рука в черном рукаве протянула Ричарду стакан, – это вас успокоит.

– Что это? – переспросил юноша, недоверчиво разглядывая пахнущий чем-то противным отвар.

– Кошачий корень, – пояснила уродина, – он очень полезен.

Делать герцогу Окделлу нечего, кроме как пить всякую дрянь. Ричард брезгливо скривился, и щеки ответили острой болью.

– Я не стану это пить, – юноша решительно поставил стакан на столик.

– Как вам угодно, – женщина равнодушно пожала костлявыми плечами, – но учтите, будет больно.

Дик угрюмо кивнул. Эта боль не шла ни в какое сравнение с тем, что было, когда ему чистили рану на руке, но она унижала. Честные раны мужчину украшают, но такое!

Смоченный чем-то жгучим тампон из корпии коснулся щеки. Ричард даже не вздрогнул, хотя казалось, что его сунули лицом в костер. Кто же эта вдова? А, кем бы ни была, главное, ей доверяет Катари.

Конец ознакомительного фрагмента.