Из глубины
Шрифт:
Я был слишком изумлен необъяснимой реакцией Белтона, чтобы что-нибудь сказать или сделать сразу же. Секундой позже уже было бесполезно даже пытаться, ибо как только снаружи до меня донесся приглушенный шум шагов и скрежет отпираемого засова, я сразу же кое-как приладил решетку на место и неуклюже слез со стула. Тут дверь моей цистерны распахнулась, и внутрь поспешно вошли Сарджент, доктор и еще один неизвестный. Я слышал, как в соседней цистерне что-то кричит Белтон, слышал злобную ругань и шум отчаянной борьбы, закончившейся тошнотворным хрустом человеческой плоти о стену,
Пойманный с поличным, я обернулся к троице, которая осторожно приблизилась ко мне. Я спрятал отвертку в кармане, потом решил достать ее, однако все-таки удержался от этого шага. Она ничем не смогла бы помочь мне против троих. Лучше приберечь ее на потом, когда, возможно, придется иметь дело только с одним из них.
Когда они оттеснили меня к стене, я просто взглянул на Сарджента, чье лицо пылало гневом, и на доктора, который недовольно прикусил губу, но что же касается третьего... я не мог оторвать от него глаз!
Если это и не было то же самое создание, которое утащило меня с корабля в бухту, то, вне всякого сомнения, это был его брат! Глубоководный подошел ближе, глядя на меня немигающими рыбьими глазами. В его движениях было одновременно что-то от прыжков и от скольжения. Моей инстинктивной реакцией было бежать. Потом я вспомнил, что должен выглядеть ослабевшим. Я попятился вдоль стены, пока не уперся в край кровати. Я упал на кровать, не сопротивляясь тем троим, что приблизились ко мне.
Сарджент и глубоководный держали меня, а доктор, вытащив шприц, угрожающе навис надо мной:
— Так, — начал он. — Значит, вы решили поболтать с нашим другом, живущим по соседству, не так ли? — Он взглянул на решетку, которая наполовину отвалилась, и на стул, придвинутый к металлической стене. — Конечно, он наговорил уйму лжи. Что ж, это не важно... Совершенно не важно.
Он ввел иглу в мою руку, и я почувствовал, как меня охватывает оцепенение. Я закрыл глаза, и двое, державшие меня, ослабили хватку.
Я слышал, как Сарджент сказал:
— Рыбы! Он поймал несколько. Вон там кости.
И ему ответил другой голос — голос глубоководного. Его тон для меня пока еще был лишен какой-либо индивидуальности.
Потом доктор сказал:
— Да, он стремительно прогрессирует. Сара сделала хороший выбор. Но было ошибкой поместить Белтона по соседству. Тем не менее, что сделано, то сделано.
Я почувствовал его пальцы, осторожно ощупывавшие мою шею в том месте, где кожа загрубела из-за постоянного потирания и почесывания. Затем он приподнял веко моего правого глаза, и я увидел его размытое лицо. Он улыбнулся, но мой взгляд был расфокусированным, так что выражение его лица показалось мне ухмылкой одного из демонов ада.
— Действительно, стремительный прогресс, — повторил он, опустив мое веко, точно ставень, и позволив мне ускользнуть во тьму забытья...
И снова мне привиделся кошмар. Но на этот раз — самый чудовищный, из того, что снилось мне до сих пор.
...Я плыл между исполинскими
Я плыл вниз, в лишенные света склепы, чья немыслимая древность ошеломляла, пока, наконец, не добрался до внутренних помещений, служивших домом спящему богу. И в конце концов, в зареве огней светящегося гниения, я увидел самого Ктулху!
Но это был самый странный сон, который видел великий Древний, и его демонические когти на моих глазах угрожающе сжали подлокотники огромного трона, а сложенные крылья шевельнулись, точно собираясь раскрыться над головой со множеством щупалец и вознести его из глубин в ничего не подозревающий мир над водой! Глаза на огромном лице были закрыты, что, как я знал, было проявлением милосердия. Щупальца его челки и бороды, точно усики какого-то жуткого анемона, были почти спокойны, так что я шел тихо из боязни разбудить его.
Затем, когда я развернулся, чтобы прокрасться обратно, он почуял меня. Его крылья перестали дрожать, судорожно сжимающиеся когти потянулись ко мне. Его глаза превратились в огромные щелки, которые начали жутко и гипнотизирующе открываться, и, ужас из ужасов, щупальца на его лице зашевелились, точно пробудившиеся змеи.
Они поползли в моем направлении, а я отчаянно шарахнулся назад, вздымая вверх тысячелетний ил и слизь, лихорадочно спеша выбраться из этого места. И я помчался...
И проснулся.
Весь в поту, я открыл глаза и обнаружил тьму. Свет был выключен, а в цистерне было душно, как в склепе. Когда остатки сна рассеялись, я вспомнил все, что произошло, и нащупал в кармане отвертку. Приободренный, я прислушивался к стуку моего сердца, пока оно не успокоилось и не пришло в норму. Откуда-то доносился тихий шелест набегающего на песчаный берег моря, и я догадался, что был прилив и снаружи наступила ночь. Все вокруг стало безмолвным... Или нет?
Откуда-то сверху раздался приглушенный скрип, а легкий отзвук голосов свидетельствовал о том, что в здании надо мной еще кипит жизнь. Гнев — да и ярость тоже — стянули мое лицо в страшную маску, и я решил больше не ждать, а совершить побег при первой же возможности.
Вместе с этим решением пришла боль, заставившая меня приложить руки к шее и осторожно ощупать треснувшую кожу под челюстью с обеих сторон. Я ощупал ее... и то, что я там обнаружил, вызвало панику! Раны под моими недоверчивыми пальцами были свежими, глубокими и аккуратными щелями, шедшими параллельно челюстной кости и на ощупь похожими на клапаны из сырого мяса.
Всепоглощающая паника охватила меня, но лишь на миг, а потом на меня сошло холодное и расчетливое спокойствие, которое испугало меня почти так же сильно, как и его причина — внезапное озарение, поведавшее мне ошеломляющую истину!