Из грязи в князи
Шрифт:
– Сука! Где ребенок? – зарычал я, ударив его кулаком в морду. – Где, тварь? Где?
– А-а… Ничего личного… – хватая окровавленным ртом воздух, отрывисто бормотал тот. – Заказали… Стронглав оплатил. Ребенок им… Нужен.
– Чего? Где она? Где ваш четвертый? – зарычал я, скрутив его за ворот балахона, подтащив к себе. – Где он, падла?
– Ушел… На рынок. Там… там. – он закашлялся, плюясь кровью.
Они хотели продать или обменять мою сестру на черном рынке? Ну, твари!
Бросив подыхать эту падаль, я вскочил с места и хотел броситься вперед, но вдруг голова неожиданно
Я ранен. Вот дерьмо.
Держась за стены, шатаясь словно пьяный, я заковылял обратно. Куда?
На уме было только одно – ближе всего «квартира» покойного Грека. Сейчас было тяжело принимать какие-то решения, думать о морали… Греку я уже не помогу, а вот стрельбу, гремевшую в коллекторе, по любому услышали на поверхности… С минуты на минуту сюда спустится городская охрана. Нужно срочно добраться до дома друга, вроде бы, у него была неплохая аптечка.
Шатаясь, шлепая по воде ботинками, я бросился туда. Соображал уже плохо. Действовал на морально-волевых. Отыскать рану в темноте, в грязном канализационном коллекторе было неразумно. Я шел и шел…
Не помню, как я добрался туда – все было как в тумане, обрывками. Ввалился внутрь «квартиры», потянул за собой дверь. Попытался вспомнить, где друг хранил аптечку.
Через пару минут отыскал ее на кухне.
Упал на матрас, кое-как сорвал с себя маскировочный костюм и сразу же нашел огнестрельное ранение в плечо – крови натекло порядочно. Кажется, пуля прошла навылет, ничего важного не задев.
Как я оказывал сам себе первую помощь, помню смутными отрывками. Перемазал все своей кровью, разбросал содержимое аптечки… Все было урывками, как в полусне. Кажется, я все-таки довел дело до конца.
Тяжело опустился на матрас, прикрыл глаза и вырубился.
Сколько я так провалялся, не знаю. Открыл глаза и увидел темный потолок, слева на тонком проводе болтался плафон с крохотной лампочкой. Вокруг нее хаотично летал огромный комар, то и дело ударяясь о стеклянную поверхность..
Тяжело поднялся, выдохнул. Вспомнил о случившемся. На удивление, моя память работала хорошо. Боли я не чувствовал никогда, поэтому даже не знал, что это такое. Основная проблема – слабость, плохое самочувствие. К счастью, осложнений вроде бы не было. Состояние хреновое, но жить можно.
Бросил взгляд на дверь – та по-прежнему была закрыта. Замок был выломан во время похищения Эмми, но основательный засов говорил сам за себя.
Подошел ко входу, прислушался. Выглянул наружу – тишина. Никого.
Странно, неужели после стрельбы никто сюда не спустился, не стал разбираться? Бред какой-то.
Снова закрыл дверь, задвинул засов. Осмотрелся.
Дико захотелось жрать – прилипший к позвоночнику желудок жалобно заскулил.
Конечно, обносить квартиру погибшего друга, лежащего где-то снаружи – это низкий поступок. Но с другой стороны – ничего из имеющегося здесь ему уже не понадобится! Родственников у него нет, по крайней мере тех, о существовании
Нашел на кухне кусок низкосортного хлеба из злаков, выращиваемых за городом. Банка мутноватой воды, жесткая пластина вяленого рыбьего мяса и подсохший сыр. Негусто, но это нормально. Люди, живущие в нашем районе города едят практически одно и тоже. Каждый день.
И хорошо, что еда вообще есть. Те, кто не работает, подыхает с голода. Таких тоже много.
Это у людей выше статусом всегда есть какой-нибудь бифштекс с кровью или… Да откуда я знаю, что они там жрут?! Повезет, когда-нибудь и у меня все будет!
Я уселся за стол, заметил остатки вчерашнего самогона. Сейчас пить не стал – нужна трезвая голова. Начал уплетать пищу, стараясь насытиться как можно скорее.
Из-за того, что боли я не чувствовал, возникали определенные сложности – если состояние раны ухудшалось, узнать об этом я мог только визуально. Но пока, вроде, все было в норме. Оказалось, что я очень голоден. А организму нужны силы, поэтому я приналег на пищу.
Закончив перекус, я пытался сообразить, что делать дальше. Обращаться за помощью к другим жителям – глупо. Никто не поможет просто потому, что боится. Боится собственной слабости, положения, которое ему определили «наверху». А детей наверняка забрали у многих. И у многих уже давно руки опустились.
Сначала мысли сплелись в какую-то безумную карусель – я хаотично перескакивал с одного варианта действий на другое. Отметал, переходил к следующему. Не додумывал, злился на себя за беспомощность и безысходность. Бил кулаком по столу, скрипел зубами, кричал. И думал…
А потом сообразил, что здесь нужно действовать с холодной головой. Действовать иначе. Не напролом, не бездумно. Взвешивать каждый шаг, осторожно импровизировать.
Наша с Греком безрассудная попытка спасти Эмми с треском провалилась. Разве могло быть иначе? Да шанс один из ста!
Мусорщики утащили мою сестру и за то время пока я валялся в отключке, скорее всего, уже передали вербовщикам барона Стронглава. Именно он заведовал всей этой частью города, он был тут царь и бог… И его помощники, организовав ночной рейд, собирали украденных детей в каком-то особом месте, чтобы потом распределить их по фермам. Там их будут кормить, поить, если нужно, лечить. А потом придет время и органомеханики вытащат из них органы, которые закажут подыхающие аристократы. Да, именно так. От того же, что нельзя продать, попросту избавлялись…
Сколько бы во мне ни было ярости, злости и решительности – с моими возможностями сейчас ничего не узнать и уж тем более, ничего не добиться. Нужно стать частью этой системы, причем изнутри. А для этого…
Что если мне попробовать нацепить на себя «маску» аристократа?
Что если обратиться к барону Стронглаву за услугами его специалистов? Скажем, для кого-то из своего рода? Выдуманного или малоизвестного. С моей внешностью это будет не очень сложно. Но чтобы подобное удалось, я должен стать гостем, не из нашего города!