Из истории культуры древней Руси
Шрифт:
2. Накопление большого и многообразного эпиграфического материала, знакомящего нас с различными сторонами быта разных социальных слоев древнерусского города, требует определения самой эпиграфики как науки. Обычно эпиграфика состоит в списке «вспомогательных исторических дисциплин», долженствующих помогать историкам, работающим над источниками. Однако самый список вспомогательных дисциплин сильно изменен ходом жизни за последние десятилетия: некоторые из них, как, например, археология и нумизматика, превратились в самостоятельные разделы исторической науки со своей методикой и кругом решаемых ими общих вопросов. Другие же (например, дипломатика или генеалогия) окончательно оформились как узкосправочные дисциплины, навсегда обреченные на второстепенную роль вспомогательных.
Эпиграфику нередко рассматривают как придаток к палеографии или ее особый раздел — «вещевую палеографию».
Отличие палеографии от эпиграфики состоит в том, что первая исследует лишь форму начертаний, не вникая, по существу, в содержание написанного, тогда как вторая имеет дело не только с характером надписей
Вот это сочетание формы и содержания в эпиграфическом анализе и выделяет эпиграфику из разряда вспомогательных исторических дисциплин, приближая ее к истории, делая ее небольшим разделом источниковедения.
Можно предложить такое определение: русская средневековая эпиграфика — раздел исторической науки, занимающийся формой и содержанием надписей, сделанных не на основном письменном материале (пергамен, воск, береста, бумага), а на различных предметах или случайных, не предназначенных для этого поверхностях. Граффити на стенах древних зданий — важная составная часть эпиграфики.
Отличительной особенностью эпиграфического материала является его лаконичность, завершенность, конкретность. Эпиграфическая запись — это живой голос древнерусского горожанина: гончара, ювелира, воина, князя, церковного певчего, паломника, девушки-пряхи, епископа, княжеского казначея или ловчего. Надписи удостоверяют имя мастера, изготовившего вещь, владельца вещи, содержат заклинания, шутки, эпиграммы и даже летописные записи о событиях.
Исторический интерес этих «малых источников» огромен, и это обязывает к тщательному изучению их.
3. Впервые внимание к русской эпиграфике было привлечено находкой в 1792 г. знаменитого Тмутараканского камня с записью об измерении широты Керченского пролива Глебом Святославичем в 1068 г. Второй эпиграфической находкой был золотой змеевик Владимира Мономаха, потерянный им, вероятно, на охоте на берегах Белоуса, под Черниговом (1078–1094) и найденный в 1821 г.
Тмутараканский камень и черниговская гривна породили целую литературу, послужившую основой дальнейшего изучения русской эпиграфики.
В 1851 г. было задумано широкое собирание древних надписей [8] .
В осуществление этих замыслов И.И. Срезневский опубликовал перечень известных в то время надписей XI–XIV вв. [9]
Хороший образец научного издания надписей дал известный палеограф В.Н. Щепкин [10] . См. также ряд его произведений [11] .
Специально эпиграфикой занимался И.А. Шляпкин, преподававший палеографию и эпиграфику в Петербургском археологическом институте [12] . Лекции И.А. Шляпкина, единственное издание по эпиграфике в дореволюционной России, представляют собой краткое пособие с описанием 23 памятников, «знание которых вполне удовлетворяет требованию, предъявляемому профессором по русской палеографии» [13] .
8
Сахаров Н.П. Записка для обозрения русских древностей. Спб., 1851.
9
Срезневский И.И. Древние памятники русского письма и языка. Спб., 1882.
10
Щепкин В.Н. Новгородские надписи graffiti. «Древности». — Тр. Моск. археологич. о-ва, т. XIX, вып. 3, М., 1902.
11
Описание надгробий. Отчет Исторического музея в Москве за 1906 г. Прил. М., 1907; Отчет Исторического музея в Москве за 1911 г. Прил. М., 1912.
12
Шляпкин И.А. Русская палеография. Спб., 1913. Главное внимание здесь уделено эпиграфике и сделана первая, не особенно удачная попытка изобразить азбуку «вещевой палеографии».
13
Памятники русской вещевой палеографии. Составил М.И. Михайлов. Спб., 1913, с. 3. Важный эпиграфический материал исследован И.А. Шляпкиным в его большой статье «Древнерусские кресты». — ЗОРСА, Спб., 1906.
Большим вкладом в русскую эпиграфику должен был стать корпус новгородских надписей XI–XIV вв., над которым И.А. Шляпкин работал с 1895 г. до конца своей жизни в 1919 г.
После смерти И.А. Шляпкина предполагалось издать его труд под редакцией А.А. Шахматова и А.Н. Вершинского. Значительное место в труде занимали граффити новгородских церквей, в частности Софийского собора. Издание, к сожалению, не увидело света; только часть граффити Софийского собора была опубликована В.Н. Щепкиным.
В 1952 г. промелькнуло в печати сообщение о том, что «у М.К. Картера подготовлен к печати корпус новгородских и псковских надписей XI–XVII вв.» [14] .
К
Первым изданием, которое приблизило изучение русской эпиграфики к научному уровню, была справочная книга А.С. Орлова, давшая почти исчерпывающую библиографию 303 надписей XI–XV вв. [15]
14
Сотникова М.П. Дополнения к «Библиографии русских надписей XI–XV вв.». М.-Л., 1952, с. 220. Автор сообщает также о подготовке свода в 600 надписей Северо-Западной Руси Н.Г. Порфиридовым.
15
Орлов А.С. Библиография русских надписей XI–XV вв. М.-Л., 1936.
Выход этой книги в 1936 г. был большим событием для всех русских историков, и данные эпиграфики стали широко использоваться при изучении истории культуры, хозяйства и быта древней Руси [16] .
Накопление эпиграфического материала (в частности, путем раскопок в древнерусских городах) шло так быстро, что вскоре потребовалось второе, расширенное, издание книги А.С. Орлова [17] .
На основании перечня А.С. Орлова и рукописи И.А. Шляпкина проф. А.Н. Вершинский подготовил в 1940 г. общую работу «Исторические надписи как источник по истории СССР» (5 п. л.). Эта работа, посвященная эпиграфике XI–XVII вв., к сожалению, в свое время не была опубликована, а в настоящее время в значительной мере устарела [18] .
16
Тихомиров М.Н. Городская письменность в древней Руси XI–XIII вв. — ТОДРЛ. Т. IX, М.-Л., 1953, с. 51–66; Рыбаков Б.А. Ремесло древней Руси. М., 1948; Черепнин Л.В. Русская палеография. М., 1956, с. 117–125, 179–191.
17
Рыбаков Б.А. К библиографии русских надписей XI–XV вв. — Истор. зап., № 4, с. 250–257; Орлов А.С. Библиография русских надписей XI–XV вв. М.-Л., 1952. Второе издание было дополнено М.П. Сотниковой за счет библиографии печатей и новых находок надписей; объем издания вырос на одну треть (с. 183–236).
18
Экземпляр рукописи А.Н. Вершинского хранится в Институте археологии АН СССР под № 1840, р. 2.
4. Обильный эпиграфический материал дали археологические раскопки, и в особенности исследования Великого Новгорода. Однако открытые А.В. Арциховским берестяные грамоты едва ли следует сливать с остальным эпиграфическим фондом. Этот эпистолярно-юридический архив был написан на обычном, широко распространенном в то время писчем материале — на бересте и должен составлять, пожалуй, особый раздел палеографии, а не эпиграфики [19] .
Бесследно исчез из поля зрения палеографов и эпиграфистов многочисленный фонд надписей на воске, являвшийся, наравне с берестой, широко распространенным писчим материалом. Но о письменности на бересте и воске свидетельствуют многочисленные стили — «писала», находимые в разных городах во время раскопок [20] .
19
Новгородские грамоты публиковались А.В. Арциховским в многотомной серии «Новгородские грамоты на бересте». Палеогеографический анализ небольшого числа грамот произведен Л.П. Жуковской (Жуковская Л.П. Палеографический и лингвистический анализ новгородских берестяных грамот. М., 1955, с. 13–78). Расхождения в датировках ряда берестяных грамот между лингвистами и археологами вызваны тем, что А.В. Арциховский несколько занижал, удревнял дату слоев XI–XIII вв. в Новгороде. (Рыбаков Б.А. К вопросу о методике работ Новгородской экспедиции. — СА, 1959, № 4; он же. Что нового вносит в науку статья А.В. Арциховского. — СА, 1961, № 2). После дискуссии, привлекавшей и палеографический материал, и после новых исследований Б.А. Колчина по дендрохронологии (Колчин Б.А. Дендрохронология Новгорода. — СА, 1962, № 1, с. 113–139), А.В. Арциховский был вынужден изменить датировки, и, следовательно, его расхождения с лингвистами значительно сократились.
20
Zak J. Wczesnosredniowieczne rylce de pisania na tablicach woskowych. — Dawna kultura, вып. 1, 1954; Тимощук Б.А. Об инструментах для письма («стилях»), — КСИИМК, вып. 62, 1956, с. 155–156; Zak J. Z dziejow znajomosci pisma w Polsce. — Slavia Antiqua, t. V. Poznan, 1956; Медведев А.Ф. Древнерусские писала X–XV вв. — СА, 1960, № 2, с. 63–88.