Из круиза с любовью
Шрифт:
– Теперь не свалятся. Как говаривал незабвенный Доцент: «Пускай думают, что мы спортсмены»…
Вика юмора не поняла, она не помнила никакого доцента.
– Не так уж и плохо, - оглядел ее с ног до головы Володя, - в крайнем случае, можешь сойти за хиппи.
Он подвернул ей рукава на рубахе, Вика даже не шевельнулась, чтобы помочь. Потом взглянул на часы, подхватил объемистый рюкзак и скомандовал:
– На выход!
Через пять минут они были в метро. По дороге парень попробовал развлечь ее разговорами, но, увидев,
На Ленинградском вокзале Володя потащил ее за руку к расписанию и вскоре радостно сообщил:
– Поезд через десять минут - я вполне успеваю. Пошли покупать билет.
Пару минут спустя он вручил ей зеленоватый бумажный чек.
– Спасибо, - тихо поблагодарила она его.
– Ты не жди, иди, я сама.
– Нет уж, в вагон тебя посажу.
Перед дверью в вагон он шутливо погрозил пальцем:
– Смотри, Калинин свой не проспи! Там-то недалеко?
– На автобусе. Билет восемьдесят пять копеек.
– Держи рубль. Родители, наверное, дома - сегодня ж выходной. Ну, Виктория, счастливо!
Он слегка подтолкнул ее, она обернулась в дверях.
Симпатичный парень в стройотрядовской форме махнул ей рукой и поспешил к метро.
Открыв дверь на звонок и увидев дочь, Маргарита зажала рот рукой, будто сдерживая крик.
– О, господи!..
– вполголоса выдохнула она.
Вика скривилась, из глаз опять полились слезы. Мама обняла ее, прижала голову к груди, постояла так немного, укачивая и успокаивая, а затем повела на кухню. Там усадила за стол и прикрыла дверь.
– Вика, что случилось?.. Почему ты в таком виде?..
Сквозь слезы и рыдания она рассказала маме все.
– Вот ужас!.. Кто бы мог подумать?.. Такой солидный человек, партиец… - запричитала мать, и вдруг спохватилась: - А как же экзамен?
– Какой экзамен, мам!
– простонала в отчаянии Вика.
– Со мной же опять «это» было, голова до сих пор чугунная… Да и в чем бы я на экзамен пошла, в ночной рубашке?.. Если бы не этот парень, я бы окоченела там, на чердаке. Он и обогрел меня, и одел, и на поезд посадил… Пока ехала, немного в себя пришла…
– Все-таки есть еще добрые люди на свете!
– вздохнула мать.
Дверь на кухню открылась и ввалился отец, в мятой майке и трусах, опухший после вчерашней пьянки.
Увидев дочь, буркнул: «Явилась!» и полез в холодильник за солеными огурцами.
Хлебнув рассолу прямо из трехлитровой банки он, видимо, немного пришел в себя и сообразил, что дочки здесь быть не должно - жена весь вечер вчера долдонила про последний экзамен. Поставив банку на стол, он уставился на Вику.
– Ты, б… на кого похожа? Во что это вырядилась, а?.. Откуда ты вообще явилась? С б…к, сука дешевая?.. Это у тебя экзамены такие? Этому ты там в Москве научилась? Какая, на …, учеба? Б…во одно!.. Это все ты, - он ткнул пальцем в жену, - научила!.. Сама б… и дочь твоя такая же!.. Убью, сука!!!
Он
– Толя, опомнись, у нас несчастье!
– Несчастье? Небось, изнасиловали?.. Дошлялась! А не х… выпендриваться! Студентка, б…!
– отец отшвырнул жену и опять потянулся к дочери.
Вика сама не поняла, как у нее в руках оказался большой кухонный нож.
– Только тронь, попробуй… - проговорила она отчетливо с такой решительностью и злобой в голосе, какой сама от себя не ожидала.
– И запомни: никогда больше ты не поднимешь на меня руку, а если увижу, что маму бьешь - зарежу вот этим самым ножом!
– Сядешь, гнида!
– просипел отец, отступая к холодильнику.
– Отсижу - выпустят, зато твоей поганой рожи больше не увижу!
– крикнула Вика с надрывом.
– Доченька, что с тобой?
– испугалась Маргарита.
– Ничего!
Вика рванулась из кухни, в коридоре бросила нож на пол и выбежала вон из квартиры.
Слезы душили ее. Она шла куда глаза глядят, лишь бы подальше от постылого дома.
Все, все пропало! Учеба в университете накрылась, рухнули все надежды! Дядя, которого она считала безобидным старым занудой, оказался психованным насильником…
Вика вспомнила голую тушу, которая ерзала по ней, резкий запах одеколона, и ее передернуло от омерзения. И у этого человека она рассчитывала прожить все пять лет!.. Гад, извращенец!..
И что теперь? Опять оказаться в одной квартире с ненавистным отцом? Нет, ни за что!
Ее переполняла злость и обида. Почувствовав, что голова начинает наливаться болью, Вика приказала себе: «Не думать об этом! Забыть, а то опять отключусь!»
Возле гаражей ее окликнули:
– Эй, тезка, привет, куда несешься?
На скамейке сидел Лешка Соколов, однофамилец, но не родственник. Он жил в соседнем доме и окончил школу три года назад.
Кивнув ему, Вика зашагала дальше. Лешка поднялся со скамейки и увязался за ней.
– Ишь ты, какая стала, еле узнал! А чего так вырядилась? Хиппуешь, что ли? Я уж месяц, как дембельнулся, а чего-то тебя не встречал… Чего не отвечаешь-то, а, Вик?
– Он заглянул ей в лицо.
– Э, да ты вся зареванная… С родичами поцапалась? Небось, опять папаша твой чокнутый?.. Не бери в голову! Он же псих, все знают. Ты куда несешься-то?
Вика не отвечала. Она свернула на улочку, застроенную частными домиками, Лешка за ней. Он шел, не отставая, и все болтал и заглядывал в лицо.
Поселок кончился. За ним раскинулся выделенный под покос луг. Вика зашла за первый же стожок и рухнула в сено. Сил не осталось. Еще и полсуток не прошло после первого стресса, а она так сорвалась! А если второй раз подряд впадет в ступор? А вдруг отупение не пройдет? Тогда прямая дорога в дурдом, лечиться…
Лешка присел перед ней на корточки.