Из моего прошлого 1903-1919 г.г.
Шрифт:
В числе представлений, внесенных этим ведомством в конце 1908 года, был, между прочим, вопрос небольшого объема, но особенно интересовавший Государя – о кредите на содержание вновь намеченного к образованию Морского Генерального Штаба.
В Совете Министров проект этот прошел без всяких трети, как не вызвавший никаких замечаний со стороны финансовых ведомств и представленный к тому же с точным соблюдением требования 96 статьи основных законов, по которой в законодательном порядке испрашиваются лишь кредиты на содержание вновь образуемых учреждений, самые же учреждения и их устройство отнесены к прерогативам Верховной власти.
Морское Министерство так и поступило. Оно просило Государственную Думу согласиться на отпуск
В Дум проект не вызвал также никаких возражений, но комиссия обороны, а затем и бюджетная комиссия, не помещая в своих суждениях никаких соображений, закрепили свое благоприятное отношение утверждением не только размера кредита, но и самого проекта штата Генерального Штаба и постановили передать дело в таком виде в Государственный Совет, куда оно и поступило автоматически.
Остановился ли на неправильности этого оттенка Морской Министр, доложили ли ему его сотрудники о последовавшем неправильном и несогласном со статьею 96 основных законов решении Думы или же они, по неопытности в тонкостях законодательной техники и стремившиеся лишь к тому, чтобы необходимое для ведомства дело получило скорейшее осуществление, – не придали этому оттенку того значения, который он собою представлял, – я этого не знаю. Говорю только совершенно определенно, что в Совете Министров никакой речи об этом не было, как несомненно не дошел этот вопрос и до сведения Столыпина, который не скрыл бы его от меня, как не скрывал он никогда всякого рода недоразумений по военным и морским кредитам, так как он отлично знал, какое значение придавал им Государь.
Дошел этот вопрос до сведения Столыпина и Совета Министров только уже в начале 1909 года, по возобновлении в Государственном совете занятий после Рождественского перерыва, когда принятый Думою законопроект поступил на рассмотрение Финансовой Комиссии Совета. В первом же заседании последней представители правой группы, через посредство лидера группы П. Н. Дурново, который, в качестве бывшего, в его молодые годы, морского офицера, относился с особым вниманием к делам Морского ведомства и считал себя специалистом по ним, – заявили, что постановление Государственной Думы незаконно, так как оно нарушает прерогативы Верховной власти, присваивая Думе право утверждения властью законодательной палаты организационной меры по управлению флотом, тогда как, в силу статьи 96-ой, это принадлежит исключительно Верховной власти.
Правота была, несомненно, с точки зрения закона, на стороне сделанного заявления и возражать против него но существу не было никаких оснований.
Большинство Финансовой комиссии встало, однако, на точку зрения взаимных отношений двух палат, протекавших в эту пору чрезвычайно согласно, и стало искать какого-либо компромисса, который устранил бы конфликт между Советом и Думою. Его оказалось, однако, невозможным найти. Напрасно старался Морской Министр склонить Думу, в порядке частных переговоров, пойти на соглашению и видоизменить текст ее постановления, ограничившись лишь ассигнованием кредита.
Она отказалась наотрез от всякого компромисса, так как большинство членов в обеих комиссиях – бюджетной и государственной обороны, отвергло предложенное соглашение, не скрывши того, что оно не сочувствует и самой статье 96-ой основных законов, как стесняющей права Государственной Думы. Было очевидно, что и в Общем Собрании Думы сложится такое же отрицательное большинство.
После длинных и мучительных переговоров, в которых само деятельное участие принадлежало лично Морскому Министру,
Столыпин был, без сомнения, на стороне такого решения Финансовой Комиссии Совета, хотя в заседании ее не присутствовал. Лично я ни в одном из заседании Комиссии не был и вообще, никакого участия в переговорах между Думою и Советом не принимал.
В двух заседаниях Совета Министров, в которых этот вопрос рассматривался по предложению Столыпина, все мы были того мнения, что постановление Думы, бесспорно, несогласно с нашими основными законами, но что крайне нежелательно вообще создавать конфликт между двумя палатами и с этой целью не следует щадить никаких усилий, чтобы найти компромиссное решение уже по одному тому, что всякое столкновение будет только на руку думской оппозиции и осложнит положение в Думе Морского же Министерства.
На случай, если бы не удалось достигнуть соглашения, Столыпин заявил, что он предполагает сам выступить в Общем Собрании Государственного Совета с целью поддержать заключение Финансовой Комиссии и выскажет и от себя о необходимости оберегать неприкосновенность основных законов и придать настоящему делу характер единичного отступления от последних, допустимого исключительно в виду совершенной, неотложности создания нового органа, столь необходимого для организации нашего флота.
По сообщенным им сведениям, сказал он, следует ожидать, что в Общем Собрании составится такое же большинство в пользу этого решения, какое выяснилось уже в заседании Финансовой Комиссии. При этом, Государственный Контролер Харитонов выразил мысль о том, что было бы очень важно доложить все это дело и его возможный исход непосредственно Государю и притом до рассмотрения его в Общем Собрании Совета, так как едва ли может быть какое-либо сомнение в том, что оно станет известным Ему тем или иным путем.
Докладывал ли Столыпин этот вопрос Государю, я не знаю, но в Совете Министров об этом не было больше никакой речи до самого рассмотрения его в Общем Собрании Государственного Совета.
Все описанные осложнения заняли много времени и только в апреле, уже после Пасхи, этот вопрос дошел до рассмотрения Государственного Совета.
В это время Столыпин заболел довольно тяжелою формою гриппа, и опасались даже воспаления легких.
За два дня до слушания дела он позвал меня к себе и спросил меня, не соглашусь ли я заменить его в заседании Совета, так как врачи решительно не допускают возможности выехать из дома. Он прибавил, что ему это настолько тягостно, что он решил, в случае моего отказа, (который он совершенно понимает, потому что учитывает все неприятные последствия при каком бы то ни было решении дела, – он нарушит запрет врачей и поедет на заседание. Он лежал еще в постели.
Столыпин показал мне даже краткий черновой набросок того выступления, которое он решил сделать, если бы ему пришлось участвовать в рассмотрении дела.
Я, разумеется, согласился, вовсе не подозревая того, что могло произойти, взял набросок, сделанный рукой Столыпина и сказал ему только, что ни он, ни Морской Министр не должны быть в претензии на меня, если дело провалится, и Общее Собрание постановит иное решение, нежели Государственная Дума, так как в это время было уже в точности известно, что в согласительной комиссии Дума не отступится от своего решения, и в таком случае весь вопрос провалится, и учреждение нового Генерального Морского Штаба будет отложено на неопределенное время.