Из моего прошлого 1903-1919 годы (Часть 4)

Коковцев В. Н.

Но в отношении японской колонии думал сначала просить консула дать ему список лиц, которых он считал бы нужным пригласить на встречу, с тем, чтобы и эти приглашения были разосланы от железной дороги, с тем только, чтобы консул взял на себя и на избранных им лиц проверку и надзор за прибывающими. С такою мерою, однако, консул не согласился.

Он думает, что наплыв желающих из японской колонии видеть самого известного из японских государственных людей будет так велик, что разослать именные приглашения будет просто невозможно, без опасения обидеть многих желающих и притом самых почтенных людей. Если бы Хорват даже настаивал да этом, то ему пришлось бы протестовать против такой меры, потому что она вызвала бы только бесконечные жалобы, которые обрушились бы на него и могли бы дойти и до Правительства и вызвали бы неудовольствие на то, что он не сумел оградить

интересов японской колонии в таком исключительном случай, как возможность выразить дань уважения своему знаменитому гражданину, впервые посещающему Манчжурию, где число японцев так велико. Он предложил взамен того вовсе не рассылать никаких приглашений для японской колонии, а предоставить ему, как консулу, допустить на перрон жел. дороги всех лично ему или его сотрудникам известных японцев, - под его личною ответственностью и от {386} вести для размещения колонии особое место, достаточно обширное и совершенно отдельно от русских депутаций, с тем, чтобы сначала были приняты все русские депутации, конечно, после китайских официальных лиц, а затем, Князь Ито был бы принят им, консулом Каваками, как бы на японской территории. Он предложил даже избранное им наиболее для того удобное место, а именно - в конце перрона, перед тем местом, у которого будет поставлен мой вагон, с тем, сказал он, чтобы после окончания всего приема Князь Ито мог бы пройти прямо в мой вагон для посещения меня, как бы с ответным визитом на мое посещение тотчас по его прибытии в Харбин.

Генералу Хорвату все предложение показалось настолько правильным и логичным, что он принял его без всяких оговорок, обещал сегодня же доложить мне и не сомневается я в моем согласии. Он просил только консула, для порядка, написать ему об этом, в ответ на полученное им уже от него письмо с просьбою об именном списке, что тот тотчас же и исполнил, и письмо это находится у него в деле.

Я нарочно останавливаюсь так подробно на этом вопросе, потому что последующие события более, чем достаточно, оправдывают такое подробное изложение.

Весь следующий день ушел у меня на продолжение разъездов днем от 4 - 7 часов и на длиннейшее утреннее заседание в управлении Китайской Восточной дороги, для направления целого ряда дел большого калибра. Я опасался, что пребывание Князя Ито отнимет у меня немало времени, и спешил сделать до него все, что было возможно.

Вечером я настолько устал, что (отказался от всех сделанных мне приглашений и остался у себя в вагоне вдвоем с Е. Д. Львовым, набрасывая заметки обо всем, что осталось в виде впечатлений от последних дней. В вагоне же мы и обедали вдвоем.

Перед тем, чтобы лечь спать перед утомительным завтрашним днем, я пригласил Е. Д. Львова выйти на вокзал, подышать морозным воздухом и полюбоваться чудесным лунным освещением. Ночь была, действительно, удивительная. Было около 10 градусов мороза, но тихо и совершенно безветренно.

Мы более часа гуляли по вокзалу, со всех сторон окруженному высоким забором и станционными зданиями. Не было ни души кругом нас, если не считать двух часовых у моего {387} вагона, от которых пограничное начальство никак не соглашалось освободить меня, несмотря на все мои просьбы.

Во время нашей прогулки мы остановились, между прочим, перед окнами залы 3-го класса, которая и ночью была ярко освещена ацетиленовыми фонарями сверху потолка. Было светло, как днем, столы и стулья были составлены к середине залы, пол чисто вымыт, и мы даже посмеялись, что следовало бы пригласить заведующего контролем дороги, постоянно упрекающего дорогу в больших расходах по содержанию зданий в чистоте, чтоб он мог сделать, и притом не без основания свои контрольные замечания. Это ничтожное с вида обстоятельство сыграло на следующий день свою и притом немалую роль.

Утром 13-го октября я встал очень рано. Ожидалось прибытие поезда с Князем Ито ровно в 9 часов.

С 7-ми ч. вокзал стал заполняться публикою. Весь угол около моего вагона буквально кишел японцами, которых размещали чины консульства. Консул Каваками подошел ко мне еще раз благодарил меня за то, что я согласился с его предложением относительно приема Князя Ито японскою колониею.

За калиткою, ведущей с перрона в город, стояла густая толпа японцев, из которой чины консульства, по-видимому, с большим вниманием выпускали группами и по одиночке людей на вокзал, указывая им место, где каждый должен стоять. Порядок казался мне образцовым. Поговоривши с консулом и не желая мешать ему, я пошел к тому месту, где должен был остановиться вагон Князя Ито, поговорил через переводчика с китайскими

Даю-Таями, которые тут же просили меня назначить день для посещения их мною, при чем Ли на этот раз перешел сам на русский язык и спросил меня не предпочитаю ли я отложить мой визит до отъезда Князя Ито, так как, несомненно, я буду очень занят во время его пребывания в Харбине, и мы тут же условились, что я сообщу им через Ген. Хорвата, как только выясню сегодня же, все вопросы, связанные с приездом японского посла. Затем мы условились о самой процедуре представления в том смысле, что я буду просить Князя Ито принять, прежде всего, почетный караул, как только он переговорит с китайскими сановниками и примет Ген. Хорвата, командира Корпуса пограничной стражи и Начальника Заамурского Округа, Генерала Чичагова, и уже после принятия почетного караула начнется прием им всех представляющихся.

{388} Ровно в 9 часов, как было назначено по расписанию, подошел поезд. Как только он остановился, я вошел в салонный вагон, в котором, стоя у стола, ждал меня Князь Ито и обратился ко мне со словами привета, тотчас же переведенными мне на хороший французский язык одним из спутников, Танака, занимавшим потом должность Начальника Южно-Манчжурской жел. дороги. Он сказал мне, что когда в Японии. стало известно, что я предполагаю прибыть в Манчжурию для осмотра Китайской Восточной дороги, состоящей под моим административным надзором в Японии возникла надежда на то что я продолжу мое путешествие до Японии и войду в личное соприкосновение со страною, (которая понимает как важно для нее самое искреннее сближение с Россиею, с которою не должно быть более никаких недоразумений в будущем.

Правительство его страны радовалось возможности принять меня и выразить в моем лице не только свои чувства к великой стране, но и показать, насколько она ценит то чувство справедливости и даже государственной мудрости, которое я проявляю во всех случаях, когда мне приходится разрушать вопросы, близко затрагивающие интересы обеих стран. Поэтому, когда к великому огорчению правительства выяснилось, что неотложные дела моего ведомства и та сложная работа, которая лежит на мне, лишают меня возможности пойти навстречу этого желания, - у правительства Его Величества Микадо возникла мысль приветствовать меня хотя бы на территории Манчжурии, где наши интересы соприкасаются так тесно, и он, Князь Ито, был счастлив, несмотря на это годы и плохое состояние здоровья, принять это поручение и иметь удовольствие войти в непосредственное сношение с русским сановником, которого знает Япония и высоко ценит его за его деятельность па пользу своей родины.

Я ответил князю Ито, что я глубоко смущен тою высокою оценкою моих трудов, которую я только что выслушал из уст сановника, снискавшего себе совершенно исключительное уважение далеко за пределами своей страны. Мне принадлежит, сказал я, исключительно исполнительная роль в пределах того ведомства, во главе которого я поставлен милостью и доверием моею Государя, и все, что я делаю, все направление сложных дел место обширного ведомства, я делаю исключительно выполняя предуказания и волю моего Государя, и без его решения я не был бы в состоянии осуществить ни одного из тех начинаний, в которых судьбе было угодно дать мне возможность участвовать. Я могу поэтому, по глубокому моему {389} убеждению, заверять его, что я сочту своим долгом довести до сведения моего Императора каждое слово, выслушанное мною, и отнесу к той справедливости и присущему Его Величеству стремлению разрешать все вопросы, затрагивающие жизненные интересы его страны, руководствуясь такою же справедливостью по отношению к тем странам, с которыми Россия желает жить в мире и согласии.

По мере перевода моего ответа приводимого здесь лишь в виде сжатого конспекта, но записанного мною потом по горячим следам, Князь Ито все время делал знаки головою и какими-то гортанными, совершенно непередаваемыми звуками, видимо, выражал свое удовольствие. Когда же я кончил, он сказал мне, смотря упорно в мои глаза, буквально следующее:

"Я уже старый человек и привык много думать раньше, чем выражать мои мысли. Я надеюсь, что мы будем обо многом говорить с Вами, а пока скажу Вам только еще раз, что я счастлив встретиться с Вами потому, что мне кажется, что Вы выражаете свои мысли очень открыто и по Вашему убеждению, у меня тоже нет никакой причины не быть с Вами искренним, и я уверен заранее, что Вы не услышите от меня ничего, что могло бы быть неприятно Вашему Государю или не полезно для Вашей великой страны, которой я желаю самого счастливого будущего и уверен, что она никогда более не встретить Японии против себя".