Из одной деревни. Рассказы
Шрифт:
– У меня даже уголка своего нет, чужая я здесь. Давай уедем, пожалуйста, – тихо плакала ночью Раиса. Дверей-то межкомнатных нет, так не принято, странно осознавать: тебя все слышат, но делают вид, что спят. Поэтому начинала такие разговоры молодая жена глубокой ночью. А муж спать хочет, с работы, уставший. – Нам комнату дадут в малосемейном общежитии, ты ведь хороший электрик.
– Хватит! Я спать хочу. Я не буду мыкаться по общагам с семьёй, знаю я, как там живут. Тебе скоро рожать. Так хоть мать будет помогать с маленьким.
– Витя, я
– Всё! Я сказал! С Зинкой поговорю, а тебе надо меньше сопли разводить, в одной семье живём.
Но лучше не становилось.
Когда Рая вернулась из роддома, все её вещи висели в шкафу у золовки, помады, туши и прочие безделушки стояли у Зины на тумбочке. Раю это задело, но она промолчала, слишком была занята малышом. Роды были тяжёлыми, Рая задержалась в больнице.
Папа с мамой, сёстры её навещали. Она улыбалась им в окно, сына показывала, как уходили близкие, ревела в подушку, остановиться не могла. Хотела домой, к маме. Муж приехал навестить лишь раз, второй раз забрал из роддома.
Дома внука ожидала старая люлька у кровати в проходной комнате, старые пелёнки, распашонки на сундуке.
– Ты носом не вороти, – говорила свекровь, – в этой люльке я ещё Витьку качала, Петьке досталось, вот теперь и Степану сгодится. Сама увидишь, какая она удобная.
– Какому Степану? Мы хотели по-другому назвать, – дрожащим голосом спросила Рая.
– Отец сказал – Степан будет, с ним лучше не спорить, Витя не посмеет слово против сказать. Остальных называйте как хотите, а первый – Степан будет! – Галина уже укладывала маленького внука в люльку и что-то напевала ему на своём непонятном языке.
Рая плакала, обижалась на мужа, но всё бесполезно.
– Я не буду отцу перечить, с ним бесполезно спорить. Хорошее имя – Степан! Следующего назовём Сашей, как ты хотела.
Наревелась Райка, но делать нечего, она в чужом доме.
Мальчик беспокойным рос, плохо ел, по ночам много плакал, у мамы молока хоть на троих, а он ревёт, надрывается. Молодая мама не знала, как подойти к ребёнку, что с молоком делать. Вскоре поднялась температура, грудь воспалилась.
Витька спал как убитый после работы, Иринке не разрешали подходить к Стёпе, у неё Петя. Свекровь и бровью не вела, она в своё время отнянькалась! Сам свёкор вставал к крикливому внучку, не забыв при этом упрекнуть жену.
– Шош ты за матэ така?! Хиба так можно? Дитё изойшлось всэ, дивке худо.
– Ничего! Она не первая… Пусть знает, как дети даются, – и Галина отворачивалась к стенке, спать.
Дед Фёдор сидел до самого утра с внуком. Когда Раисе совсем плохо стало, растолкал сына, отправил за фельдшером.
Виктор нехотя встал, начал одеваться. Ему не хотелось идти заводить трактор, ехать в морозное весеннее утро на конец хутора за доктором. Но отец смог его ускорить, добавив несколько оскорблений и пару оплеух.
Доктор сказал, что нужно везти в город больную.
Галина осталась недовольна диагнозом и рекомендациями лекаря, сама хотела лечить. Постоянно
– Только попробуйте мне девку извести! Я вас, падлюк, самих в поле загоняю, – поколачивал он мать, а потом дочь.
Тогда Рая впервые услышала и увидела, каким бывает свёкор в гневе. Ей показалось, что это дурной сон или бред – так люди не могут жить.
Раису увезли в больницу.
Фёдор Григорьевич, видя безразличное отношение жены к ребёнку, взял на работе выходные, сам возился с капризным внучком. К возвращению мамы маленький Стёпа совсем успокоился. Только делал, что спал и ел.
Постепенно жизнь налаживалась. Рая привыкла, что её ребёнок – это её ребёнок, а Петя – общий, за ним должны смотреть все.
Она постоянно просила мужа уехать, но тот наотрез отказывался. Она стала по-другому говорить:
– Может, сдаёт дом кто, или продают недорого… Любой, самый плохонький.
– Вот опять! Здесь тебе не город!
– Свой угол хочется, устала я так жить.
Виктор слушать не хотел. Как и мама, жену свою считал слишком требовательной, капризной, избалованной.
Опять помог свёкор. Он сам предложил молодым съехать, видя отношение жены к снохе и внуку, наблюдая, как старшая дочь шпыняет, поучает, исподтишка доводит до слёз Раису.
– Витька, ты бы спросил в сельсовете, может есть дом свободный.
– Я уже спрашивал – нет. Есть только пустой, неколхозный. Продаётся, рядом с тётей Женей, – Виктор поморщился, представив, что его соседкой будет тётя Женя.
Рая как услышала, что дом есть свободный, чуть на колени не встала перед свёкром.
– Я родителям напишу. Они помогут деньгами, может в долг взять… Витя, у тебя ведь дядя – бригадир. Я больше так не могу! Я вернусь к родителям – это не жизнь, это издевательство.
Фёдор Григорич молча вышел во двор подумать.
– Я уеду… Заберу сына и уеду! – решительно, но тихо сказала Рая. – Что нам сделает эта сварливая соседка?
В маленькой комнатке раздалось противное хихиканье Зины. Рая обернулась, все забыли, что она была в доме, тихо сидела в своей комнате и всё слышала. Рая достала свой чемодан, начала собирать вещи.
– Я твой муж! – ударил кулаком по столу Виктор.
– Это можно исправить, – отрешённо ответила Рая. – Хуже уже не будет…
– Рая, ну перестань, вот куда ты с маленьким… мы же семья, я люблю вас. Понимаешь, у нас с тётей Женей… Мы не уживёмся! Она ни с кем не уживается. Очень вредная женщина.
Я встречался с её дочкой, много лет. Обещал жениться, но потом… Я из армии вернулся, многое мне рассказали про Свету, я не верил. Думал, сплетни всё это. А она беременная оказалась. Я бросил её, только она матери и всему селу сказала, что это мой ребёнок. Отец меня чуть не заставил тогда жениться… И Света тоже уехала, – Виктор махнул рукой и вышел.