Из огня да в полымя
Шрифт:
– Это тебе, – убитым тоном сообщила Светик.
– Мне? – изумилась коллега.
Хотя кабинет у них действительно один на двоих, так что теоретически… Но вот практически Кате не дарили таких роскошных букетов. Неужели тетя привезла Виталика на экскурсию на Патриаршие, и он понял, что если упустит такой вид из окна, то будет просто лохом, хотя и на «мерседесе»?
«Кате». Коротко и ясно было написано на открытке, а на обороте несколько стихотворных строчек:
Любить пленительно одну и ту же,В полузабвении молить: «Приди!ПригубьБез подписи. Но вообразить, что Виталик после школы прочел, написал или переписал хотя бы один стих, Катя, как ни старалась, не смогла. Тогда от кого это?
«Любить пленительно одну и ту же… Быть каждой женщине как муж…»
Это, вообще, о чем? О том самом, что грызет и кусает Катю последние пару недель?
Тему измены она обсуждала лишь с одним мужчиной. И у него, конечно, хватит образования и на прозу и на поэзию. А вот знаний самой Кати недоставало, чтобы понять, чьи это стихи. Хорошо бы проконсультироваться со специалистом…
– Значит, говоришь, нужно быть искренней? – Света устремила на подругу задумчивый взгляд.
Роскошный букет, да еще и с романтическими стихами в придачу – это несомненное достижение. Если и не победа в женском забеге к ЗАГСу, то точно серьезная заявка на участие в финале. Пора перенимать опыт.
– Кэт, это плата за откровенность?
– Что?
– Букет.
– Вообще-то я не знаю, что это и откуда, – призналась Катя. – Просто, если требуешь откровенности, самой тоже надо как-то выйти из роли. Так мне кажется…
Но Светик ей не поверила:
– Значит, не знаешь, от кого букет? Или просто скрываешь? Боишься, что уведу? Ладно, не хочешь – не говори…
Кате как раз хотелось об этом поговорить. И даже больше не о цветах, а о стихах. Никогда не слышанных, но вряд ли все-таки любительских. Требовалось мнение профессионала. Катя еле дождалась Надежду. После начала учебного года у учителя русского языка и литературы оставалось не так много времени на подработку. Надя наспех забегала в офис, да и то не каждый день, вооружалась красной ручкой и быстренько просматривала документы.
Сегодня Катя ей активно мешала это делать.
– Букет? Тебе? От неизвестного поэта? – Такие новости конечно же отвлекли подругу от юридическо-орфографических тонкостей.
– Стихи слишком хороши, чтобы поэт все еще был жив, – усмехнулась Катя.
– Давай их сюда, – потребовала Надежда.
Быстро пробежала глазами. Задумалась. Помолчала. Снова задумалась.
– Сдаюсь! Требуется помощь клуба, вернее, пары-тройки поэтических сборников. Но, судя по форме и содержанию, это Серебряный век. Свободная любовь и эксперименты со словом. Страсти, сложности. В любом случае это точно не самиздат, а что-то настоящее. Поздравляю!
– Спасибо! – улыбнулась Катя. – Если вдруг окажется, что это Гумилев, я почувствую себя Ахматовой. Хоть ненадолго…
– Повезло тебе! Некоторым за всю жизнь ни букетов больше трех цветочков, ни стихов без рифмы «поздравляю – желаю»
– Но у меня-то пока и такой нет. И судя по содержанию стихотворения, может и не быть вовсе…
– Некоторые сомнения, конечно, возникают, – подтвердила Надя. – Лирический герой вроде бы пока не определился: любить единственную или быть каждой женщине как муж. Не удивлюсь, если для него это и не выбор вовсе. Любить одну и при этом спать с кем придется – вполне мужская психология.
– Мне тоже так показалось.
– Кать, ты думаешь, тебе это Горчаков прислал? Пытается оправдать свое распутство с художественной точки зрения?
– Ну не Виталик же.
– Да, Горчаков, конечно, мог. Интеллигентная семья, просторная квартира с высокими потолками и большой библиотекой, где непременно отыщется томик поэзии Серебряного века. А Виталику пришлось бы столько макулатуры сдать, чтобы в свое время получить заветный талон на такую книжку. Нет, его семья столько не читает. А других кандидатов у тебя нет? Ты же у нас теперь стала такая уверенная, такая хорошо одетая и успешная.
– Я? – поразилась Катя Чижова, которая уже несколько дней не вылезала из одних и тех же джинсов и белой рубашки. – Да я ни в чем не уверена.
– Ты уверена, что измена – это не прогулка среди цветущих кустов для поднятия тонуса, а предательская засада. Это раз.
– Ах это… Тогда да. Еще я уверена, что женщина – не тарелка, чтобы ее безнаказанно бить. И не особо опасный преступник, чтобы заковывать в наручники. И точно не дрова, чтобы сбрызгивать их бензином и поджигать…
Конечно, Катя не сотрудник группы быстрого реагирования в бронежилете и каске, который мог бы эффектно появиться и уложить на обе лопатки даже чемпиона по боксу, не говоря уже о пироманьяке. Но помочь жертвам этих злодеев не только ее желание, но и профессиональная обязанность. Так что хорошо, что она не сменила работу. Именно эта ей сейчас нравилась. Неплохое чувство. Видимо, именно оно делает ее «успешной и уверенной».
Успешная и уверенная Катя с нетерпением ждала визита нового клиента. Конечно, Михаил Комов в первую очередь, видимо, хотел защищать свои интересы. Следствие, страховка и прочие формальности. Но без сомнения, он заинтересован и в поимке убийцы. А значит, у них с Катей общие цели.
Клиент явился ровно в четыре и обосновался в кабинете Горчакова. Чтобы не приходить туда до и не оставаться наедине с боссом, Кате пришлось пробираться внутрь после, ощущая себя опоздавшей стенографисткой.
Михаил Комов – лет сорок пять, давно начал лысеть, но до сих пор не начал с этим бороться, решительный вид, черный костюм, траурный галстук – не сразу обратил на нее внимание, что-то горячо доказывая своему адвокату:
– Это возмутительно! Вместо сочувствия – допросы. Вместо того чтобы оставить меня наедине с моим горем, от меня требуют подсчитать убытки. Я вдовец, а не калькулятор! Да, я не ночевал дома. С каких пор это преступление?
– Все это тяжело, я понимаю. Но их тоже можно понять, – мягко возразил Горчаков. – Ведь речь, судя по всему, идет не об обычном пожаре или несчастном случае, а об убийстве, причем громком. Поэтому на вопросы следователя вам все-таки придется ответить. Но, конечно, можно отложить эту процедуру.