Из Парижа в Бразилию по суше

Буссенар Луи Анри

И впрямь, поднялась жуткая буря. Внезапно, как это часто случается в районе экватора, и бешено, словно смерч, закружились воздушные потоки, опровергая столь ужасным образом восклицание Жюльена: «Не может быть!»

Ни в одном другом районе мира нет ничего подобного тому, что можно наблюдать в некоторых областях Кордильер, где практически каждое утро или в послеполуденный час неистовствует самый настоящий ураган.

Не успел Жюльен найти объяснение этой аномалии в вулканической деятельности Чимборасо, как ужасающей мощи вихрь, в котором смешались воедино воздух, дождь и град, захватил его в свои цепкие объятия, швырнул наземь и

покатил к распластавшимся на тропе мулам: жаркий пояс, и особенно Эквадор — страна, где природа конвульсирует особенно часто, любит преподносить подобные сюрпризы путешественникам из стран с умеренным климатом. Ослепленный, оглушенный, разбитый, не в силах шевельнуться, парижанин как бы перестал ощущать самого себя среди этого хаоса.

Раскаленное небо низвергало потоки пламени, разбивавшиеся о вулкан, впадины в горах словно выплевывали молнии, раскаты грома сотрясали все вокруг. Буря с ревом вырывала из почвы валуны, тут же скатывавшиеся в бездну. Град обрушивался на землю картечным шквалом. Все, что еще недавно двигалось, дышало, теперь словно бы перестало существовать.

Этот ужасный катаклизм продолжался два часа. А затем тучи, душившие гору, рассеялись, вой ветра постепенно стих, дождь прекратился, и солнечные лучи окрасили в пурпуровый цвет снежный купол, венчавший вулкан-исполин.

Поскольку мулы, руководствуясь инстинктом, вовремя разлеглись плашмя на земле, ураган не смог закрутить их и сбросить в бездну, словно соломинку.

Жюльен, вскочив на ноги, обнаружил, что друг его был прижат ветром к огромному камню. Жак издал радостный крик при виде товарища — целого и невредимого. Погонщики мулов, прятавшиеся от бури среди своих подопечных, поднялись и стали радостно перекликаться.

— А где же проводник?! — воскликнул вдруг Жюльен, не приметив своего спасителя.

И тут из пропасти раздалось жалобное стенание — отчаянный зов, в котором звучали и страх и боль:

— Ко мне, мэтр!.. Ко мне!.. Спасите своего слугу!..

ГЛАВА 10

Выступ в отвесной скале. —Смелый план спасения проводника. —Спор Жака с Жюльеном. —Жюльен в роли спасателя. —Головокружение у метиса. —Пернатый хищник. —Нападение грифа. —Тревожные мгновения. —Ярость француза. —Удар мачете. —Связанные поводья. —Спасение. —Удачный выстрел. —Трогательная признательность. —Всеобщее равенство. —Ареналь. —В долине. —Ламы. —В Гуаякиль.

Услышав душераздирающую мольбу слуги, Жак и Жюльен, не думая о возможном головокружении, склонились над пропастью, вглядываясь с тревогой в ее глубь. Первое, что они увидели, — это отвесную, уходившую почти вниз вертикально стену обрыва высотой метров в пятьсот, сложенную из сланца и вулканических пород. В результате геологической конвульсии склон

был весь в выступах и неровностях, покрытых тут и там листвою и цветами кальцеолярии [583] и коноплей, склонившейся над провалом.

583

Кальцеолярия — род трав, полукустарников или кустарников семейства норичниковых, насчитывающий около 400 видов, произрастающих главным образом в Южной и Центральной Америке.

Затем взор путешественников устремился к тому месту, откуда вновь раздались призывы о помощи. Оказалось, метис, подхваченный, словно перышко, ветром, упал благодаря чудесному случаю в заросли конопли. Во время бури проводник лежал неподвижно, не смея пошевельнуться, на жалком выступе в стене пропасти и вздрагивал от ужаса всякий раз, когда чувствовал, как отрывались от камней хрупкие корни растений, за которые он цеплялся в отчаянии.

— Несчастный! — прошептал Жюльен с дрожью в голосе.

— Как нам спасти его? — спросил Жак, не менее взволнованный. — Ведь до него примерно метров пятьдесят.

— Сейчас придумаем, — коротко ответил Жюльен, в чьей голове уже начал созревать смелый план, и обратился к погонщику мулов: — Сколько у тебя свободных реджо?

— Всего три, хозяин, — промолвил тот, застыв от страха при виде ужасного положения, в котором оказался его товарищ.

— Каждый по десять метров, итого, если их соединить, получится тридцать. Надежны ли они?.. Выдержат человека?

— Даже двоих, хозяин, если будет нужно.

— Хорошо… Жак, я обвяжусь ремнем, вы же с ним возьметесь за свободный конец и будете потихоньку спускать меня в ущелье.

— Нет, — решительно возразил Жак. — Это же самая настоящая акробатика, то есть моя стихия, а потому спуститься должен я.

— Оставим ненужные дискуссии: время не ждет. Ты значительно тяжелее меня, так что позволь уж проделать этот трюк мне.

— Послушай, горе ты луковое, ведь три ремня, соединенные вместе, составляют всего тридцать метров! Что ты будешь делать, повиснув там, у тех кустов?

— Погляди-ка, видишь площадку шириной в метр, прямо над тем местом, где застрял бедный парень?

— Да, конечно.

— Когда я встану на нее, вы сбросите мне эту своеобразную веревку из ремней, и я спущу один конец ее проводнику. Он привяжет себя к ремню, и я подниму его наверх, на свой выступ.

— А как мы вытянем вас обоих потом?

— Свяжете между собой поводья мулов и опустите полученный трос к нам в пропасть. Я привяжу к нему свободный конец реджо, и по моему сигналу вы поднимете нас. Все очень просто, не так ли?

— Просто-то просто, но…

— Ни слова больше, пора за дело!

Жюльен продел под мышки гибкий и весьма надежный кожаный ремень, который погонщик мулов обернул просмоленной холстиной, чтобы он не перетерся о камень. Затем бесстрашный француз молча повернулся спиной к пропасти и начал медленно спускаться. Жак и погонщик, крепко упершись ногами в землю, стали потихоньку отпускать ремни. По прошествии двух минут, которые показались им двумя веками, они перестали ощущать тяжесть.

— Бросайте веревку! — крикнул Жюльен, без особого труда достигнув площадки, и сказал проводнику, прекратившему свои вопли, как только увидел, что к нему пришла помощь: — Мужайся, ты спасен!