Из-под лжи
Шрифт:
В первые же дни революции во всех больших городах России – в обеих столицах, Москве и Петербурге, в Киеве, Харькове, Вятке, Казани, Феодосии – были выпущены пасквили – всего 36 наименований, анонимные, под русскими псевдонимами и под подлинными еврейскими фамилиями, посвященные "гнусным делам" Царя, немки и Распутина. К примеру, стихотворное "сочинение" Льва Никулина (настоящее имя – Лейба Вениаминович Окольницкий), которое он опубликовал под псевдонимом "Анжелика Сафьянова", вышло в 1917 году в Москве и раешным стишком – так легче войдет в память – излагало все те же клеветы – развратный, пьяный мужик управляет государством, безвольным Царем (20).
Казалось, все кончено: Государь свергнут с Престола, Царская Семья в заточении, Их Друг убит. Но брошюрки и статейки все множились, чтобы, не дав людям опамятоваться, отвергнуть народную душу от плененного Государя.
В 1927-1928 годах на страницах журнала "Минувшие дни", приложения к вечернему выпуску "Красной газеты", был издан так называемый "Дневник А.А. Вырубовой", о смерти которой сообщил незадолго до этого, в 1926 году, журнал "Прожектор". Подготовившими публикацию значились некто О. Брошниовская и 3. Давыдов, но в действительности это был подложный документ, составленный писателем А.Н. Толстым и историком П.Е. Щеголевым. Об этом сам Щеголев впоследствии рассказывал в интервью эмигрантскому журналу, расписав, как они с Толстым выдумывали факты и сюжеты, как спорили, что "пройдет" (чему поверят), а что "не пройдет" в их сочинении за правду. В русской эмигрантской среде фальшивку сразу распознали, явилось опровержение Анны Александровны Танеевой, к счастью, оказавшейся живой и жившей уединенно в Финляндии. Ранее были опубликованы ее подлинные воспоминания. Но не на эмигрантов-читателей рассчитывали Щеголев с Толстым. Они заботились о том, чтобы свой, советский, читатель в десятилетнюю годовщину гибели Государя и Его Семьи не вспомнил Их добрым словом.
Эта разоблаченная тогда фальшивка сослужила нам добрую службу в том смысле, что не позволяет теперь простодушно принимать на веру любой вновь обнаруженный и опубликованный документ, относящийся к Царской Семье и Ее окружению. Покажем здесь, как работают фальсификаторы "исторических документов".
Во-первых, в предисловии к Дневнику Вырубовой излагалась подробная история "рукописи", с рассказом о том, как был утерян (утоплен в проруби подругой) подлинник, будто бы собственноручно написанный Вырубовой. Во-вторых, рассказывалось, что рукопись эта была переведена на "плохой французский язык" двумя сообщницами Анны Александровны, чтобы сохранить текст от изъятия при обысках. Так что все огрехи и несходства стилистики Дневника с подлинным слогом Танеевой были списаны на издержки переводов сначала с русского на французский для конспирации, затем с французского на русский для публикации (21).
Содержательная сторона текста представляла собой смешение подлинных событий вполне невинного свойства с вымышленными, содержащими грязную клевету, причем большая часть из них была заимствована из сочинения С. Труфанова "Святой черт", опубликованного по заказу еврейско-американских издателей в 1917 году (22), и из книги В.П. Семенникова "За кулисами царизма", в 1925 году обнародовавшего архив тибетского врача Бадмаева, также фальсифицированный (23). И такая будто бы перекличка "фактов" из разных книг создавала иллюзию подлинности событий, согласованно излагаемых в нескольких "источниках". На этом фоне и "новые факты", целиком придуманные Щеголевым и Толстым, приобретали вид исторической достоверности.
Дневник Вырубовой – не единственная фальшивка, сочиненная Щеголевым и Толстым. В Государственном Архиве Российской Федерации сохранился так называемый Дневник Распутина, грубый подлог, очевидно, тех же авторов, публиковать который они не решились после разоблачения Дневника Вырубовой. Зато в 1925 году сначала в Берлине, затем в Ленинграде была опубликована пьеса "Заговор императрицы" (24) все тех же мастеров фальшивого слова (в последующие годы она с огромным успехом ставилась в 14 городах России!), в ней ложь из поддельного Дневника вложена в уста Государя и Государыни, Распутина и Танеевой. Угомониться Щеголев не мог. Будучи в 1924-1925 годах председателем Петроградского отделения историко-революционной секции при едином государственном архивном фонде, он
Сомнительной подлинности архив, подложные дневники Вырубовой и Распутина, пьеса "Заговор императрицы" – плод усилий только двух фальсификаторов – историка П.Е.Щеголева и писателя А.Н.Толстого. А сколько еще их бесовского племени потрудилось над тем, чтобы навсегда искоренить почитание, память, боль, печаль русского народа о своем погибшем Государе, о Царской Семье, чтобы в них и только в них русские увидели причину своих непреходящих зол и гибели России.
Хроника появления фальсифицированных исторических документов свидетельствует о том, что чаще всего выходили они на свет в ответ на всякое правдивое слово о Государе и Его Семье, которое было опасно для иудеев-большевиков русским почитанием Святых Царственных мучеников и русским же осознанием истинных виновников их страшной гибели.
Так, от имени Я. М. Юровского, коменданта Ипатьевского дома, организатора расстрела и уничтожения тел Царской Семьи, написаны так называемые "записки", известные в трех редакциях. Наиболее ранняя редакция записок, где свидетельства Юровского интерпретированы членом ВЦИК, историком М.Н.Покровским, датируется 1920 годом. Именно в 20-м году в Лондоне опубликована книга Роберта Вильтона "Последние дни Романовых", в которой автор бесстрашно объявил о еврейском заговоре в истории цареубийства: "советские евреи творили еврейское дело" (26, с. 26). Вильтон описал обстоятельства убийства, как его восстановил на следствии следователь Н.А.Соколов, дал перечень еврейских организаторов и расстрельной команды. Одновременно он изобличил убийц в изощренном "заметании следов": "Убийцы приняли чрезвычайные меры к тому, чтобы преступление никогда не всплыло наружу. В этом случае, как и во всех других, они побили мировой рекорд и история не знает таких мастеров обмана. Вот перечисление принятых "предосторожностей": 1. Ложное официальное оповещение (о том, что расстрелян только Государь, а Семья эвакуирована в надежное место – Т.М.). 2. Уничтожение трупов. 3. Ложное погребение (сообщение о торжественном захоронении тела Государя в Омске в газете "Известия" – Т.М.). 4. Ложный судебный процесс (согласно ему в убийстве Царской Семьи были обвинены, изобличены и расстреляны эсеры Яхонтов, Апраксина и Миронова – Т.М.). 5. Ложный следственный комитет (во главе со Свердловым – Т.М.) (26, с. 48).
Застигнутые врасплох, ведь большевики не ожидали столь скорого обличения их злодеяния, они создали "официальную версию" убийства» которая, с одной стороны, уже не должна была резко отличаться от результатов белогвардейского расследования, обнародованных Вильтоном (так в записке Юровского появились прямые пояснения к фактам, приведенным английским журналистом), с другой стороны, эта версия аккуратно бы направляла детали преступления в русло, выгодное кремлевско-иудейским цареубийцам.
Записка Юровского воспроизводит хронологию убийства, при этом события пересказаны другим лицом – историком Покровским (27), о самом Юровском в тексте документа вообще говорится в третьем лице – "комендант". Рукой Покровского, по свидетельству директора ГАРФ СВ. Мироненко (28), приписаны в машинописном тексте записки и координаты места захоронения. Покровский вроде бы излагает в записке факты со слов Юровского, но стилистика речи Юровского в этом документе не выявляется, перед нами стиль профессионального историка – краткое, емкое и бесстрастное изложение канвы событий. Надо сказать, что сам Юровский имел низшее образование и по-русски говорил и особенно писал неумело. Примером стиля его речи является письмо коменданта, датированное 1918 годом, к его екатеринбургскому знакомому Архипову с просьбой позаботиться о матери при захвате Екатеринбурга белыми: "Я обращаюсь к вам еще и по тому что вы строгий в своих принцыпах даже при условиях гражданской войны и при условии когда вы будете у власти. Я имею все основания полагать что вы с вашими принцыпами останетесь в одиночестве но всеж вы съумеете оказать влияние на то чтоб моя мать которая совершенно не разделяла своих взглядов виновная следовательно только в том что родила меня а также в том что любила меня" (29, с. 179). Этот отрывок из письма коменданта-цареубийцы цитируется по копии следственного дела, бывшей в распоряжении М.К. Дитерихса, и его мало связная речь с пропуском глаголов резко контрастирует с литературным текстом "записки".