Из-под самана
Шрифт:
— Господин офицер, я болен, — негромко сказал Джумабай.
— Если ты болен, то вот этот тоже болен. Подними, свинья, камень! — зло прошипел эсэсовец, выхватывая пистолет.
Пленные хорошо знали этого палача — специалиста по убийству людей.
— Подними, брат, постарайся. Иначе он выстрелит. Я буду идти за тобой, помогу, — прошептал русский парень, находившийся рядом.
Джумабай поднял камень и, пошатываясь, понес его. Перед глазами плыли круги, в ушах звенело. Ноги у Джумабая
Эсэсовец его сопровождал, и не было никаких сомнений, что он выстрелит в Джумабая, если тот уронит камень.
Русский парень, шедший позади с такой же глыбой, время от времени помогал Джумабаю. Так с его помощью он кое-как дотащился наверх и рухнул от слабости на землю.
На следующий день немец заставлял русского парня, который помог Джумабаю, таскать самые тяжелые глыбы, всякий раз угрожая пистолетом.
Эсэсовец мстил за проявленную помощь, и было ясно, что когда у парня не хватит сил идти вверх по ступенькам с камнем на плече, эсэсовец его пристрелит.
В очередной раз поднимая камень, указанный эсэсовцем, парень потихоньку шепнул свой домашний адрес рядом стоящему пленному.
— Прощайте, товарищи...
Собравшись с силами, он взвалил камень на плечо и начал подниматься вверх. Он надеялся, что охранник отстанет от него, но этого не произошло. Наоборот, немец заставил его вернуться, поднять более тяжелую глыбу и зашагал с ним рядом. Сил поднять камень наверх не хватило, и когда до вершины карьера оставалось всего несколько ступенек, парень опустил камень.
— Подними, — приказал эсэсовец с угрозой и направил пистолет на пленного.
Пленный понял, что через считанные мгновения он будет расстрелян, и тогда, сделав движение к камню, он обхватил эсэсовца и молниеносно бросился вместе с ним вниз с обрыва.
Одним палачом стало меньше, за это русский парень заплатил своей жизнью.
После этого случая гитлеровцы усилили свои зверства. Они лишали пленных сна, еды, жестоко избивали их и расстреливали. Но уже не сопровождали их по каменной лестнице.
Можно было подумать, что эсэсовцы соревнуются в жестокости. Новый надсмотрщик, сменивший прежнего, сброшенного русским пленным с обрыва, был еще большим негодяем. Он заставлял пленных после изнурительной работы плясать, пока они не потеряют сознание. Это зрелище доставляло ему удовольствие.
Однажды, встретив на территории лагеря Пирджана и Джумабая, эсэсовец остановился.
— А, цыгане! — И хлестнул каждого хлыстом по лицу.
Пирджан и Джумабай побежали прочь, однако эсе-совец окриком остановил их и велел подойти поближе.
— Почему не попросили извинения, черные свиньи?— играя хлыстом,
— Мы не умеем плясать по-цыгански, — тихим голосом проговорил Джумабай.
— Отвертеться хотите!
Офицер-эсэсовец взял у недалеко стоящего солдата плеть и принялся их хлестать.
Не выдержав острой боли, Пирджан и Джумабай зашевелили руками и стали припрыгивать. Это был их танец.
Эсэсовец вконец разозлился. Он вытащил пистолет и пригрозил пленным:
— Если не будете плясать как следует, я вас расстреляю!
Увидев направленный на них пистолет, Джумабай и Пирджан застыли на месте.
В это мгновение к ним подошел смуглый офицер в немецкой форме. Рядом с ним находился заместитель коменданта лагеря.
Смуглый офицер торопливо шагнул к пленным и, по очереди подавая им руку, поздоровался:
— Эссалам-алейкум! Эссалам-алейкум!
Услышав приветствие столь вовремя подоспевшего офицера, оба облегченно вздохнули.
Надсмотрщик, помахивая хлыстом, удалился.
— Я вас беру под свою опеку. Следуйте за мной, — быстро проговорил офицер и, повернувшись, что-то шепнул заместителю коменданта лагеря.
Вконец обессиленные только что происшедшим, Джумабай и Пирджан молча последовали за ним. На ходу офицер произнес:
— Ребята, я уезжаю. Вероятно, скоро с вами не встречусь. Думаю, вам ясно, что я спас вас от смерти. Теперь я переговорю где нужно, и вас вскоре вызовут.
Не обращая внимания на реакцию Джумабая и Пирджана, офицер снова пожал руки обоим со словами:
— До свиданья, друзья!
* * *
На территории лагеря стоял особняком небольшой финский домик. В одной из его комнат на кроватях крепко спали Джумабай и Пирджан.
Утром, проснувшись и чувствуя себя отдохнувшими, они начали тихо переговариваться.
— Ну и влипли! По-моему, мы попали в еще худшее положение,—проворчал Пирджан.
— Почему так думаешь?
— Ты что, не понимаешь, что тебя сюда привели не в гости к теще?
— Тихо, не паникуй. Что пользы от этого? Давай все обдумаем, сделаем выводы и будем действовать соответственно.
Их разговор был прерван немецким солдатом, принесшим два старых мешка. Бросив каждому по мешку, он приказал немедленно переодеться: в каждом мешке лежал комплект старой поношенной одежды.
Пирджан, рассмотрев свою, сел на кровати и насмешливо спросил Джумабая:
— Тебе хоть дали новую?
— Пока заплаток не видно.
— Это, наверно, одежда таких же бедняг, как мы. Или с убитых.
Немец, заложив руки за спину, прохаживался по комнате. Не понимая их туркменского, он злобно крикнул: