Из разноцветных миров

Чичилин Игорь

Еще Ирв узнал, что среди семи Дев в этом городе трое — мужчины, которых так же, чтобы не путаться, называют Девами. Ирв удивился, сказав, что зачем это, если Девы могут менять свою внешность, то, наверное, они меняют все тело и могут становится и мужчиной и женщиной.

— Не совсем так, — ответила Лия. — Тут все дело в отличии мужчин от женщин у зартов.

— А чем они отличаются? — спросил Ирв.

Лия улыбнулась.

— Ты все хочешь знать, — проговорила она.

— М-мм… — Ирв смутился, понимая, что проявляет, пожалуй, чрезмерное любопытство.

— К тому же, — добавила Лия, — мужчине-зарту приятнее знать, что он с женщиной, а не с бесполым существом.

— Понятно, — кивнул Ирв. — А когда вас не было, что было тогда?

— Когда

нас не было, было хуже, — ответила Лия, — а теперь стало лучше.

— Н-да?

— А ты как думаешь?

Они смеялись.

Потом Ирв спросил у нее про Кристалл Мерцания, что с ним делать? Из того, что было известно о Кристалле, он предполагал, что тот может обладать возможностью вернуть его в свой мир. Ирв, конечно, пытался как-то использовать его, но, совершенно не представляя, что нужно делать, оставил попытки. Лия ответила, что сейчас никто уже не помнит, как обращаться с Кристаллом, — те, кто знал это и использовал Кристалл, погибли первыми, когда пришли пустынники. Но все знают, что лучше держаться от него подальше.

— Единственное, что известно, это то, что Мерцающий Камень дает возможность перемещаться между мирами, — сказала Лия.

— А как?

Она пожала плечами.

— Этого никто не знает.

— Все же обидно держать в руках возможность вернуться и не знать, как воспользоваться ею, — проговорил Ирв.

Лия ничего не ответила на это.

Потом он попросил научить его языку зартов. Она стала говорить ему слова, и Ирв пытался повторять их. Это оказалось совсем не просто. Их язык действительно был сложен для произношения, да и для понимания тоже. В нем имели значение и высота, и громкость, и продолжительность звуков, причем разница по смыслу была довольно большой, когда Ирв почти не мог на слух отличить слова. Язык зартов оказался очень трудным для него. Лия сказала, что это из-за разницы строения не только голосовых связок, но и слуха. Зарты слышат иначе, чем человек: другой частотный диапазон и еще что-то, Ирв так и не понял что. Да, птицеящерицы оказались не так просты.

— Зато в языке человека гораздо больше слов, — сказала Лия. — Ваш язык скорее от головы, а их — от ушей.

— Хоть какое-то утешение, — сказал погрустневший Ирв, чувствуя, что ему никогда не одолеть местный язык. Впрочем, нужно ли это? Все равно скоро придет Нолу и расскажет ему, как вернуться домой. Домой… «Сладкое слово — домой».

Живя в городе, Ирв почти не общался с зартами. Птицеящерицы не располагали к общению с ними. И дело даже не во внешности, а просто они были какие-то ограниченные, размеренные и предсказуемые, как и их жизнь. В общем, они были скучны, монотонны и, пожалуй, туповаты. Размышляя над этим, Ирв однажды подумал, не результат ли это произошедшей катастрофы? Он спросил у Пустынника, с которым разговаривал время от времени, приходя к стражам, и тот ответил, что пустынники лучше и дальше «видят» более умного человека, чем глупого. Ирв заключил из этого, что когда пустынники пришли в мир зартов, они убивали больше умных людей, которых обнаруживали быстрее, да и «питаться» ими было вкуснее.

В общем, получалось, что в результате прихода пустынников этот мир сильно поглупел, если не вообще лишился умных людей. Не слишком радостная картина. Нолу, должно быть, застал здесь тупое, обезумевшее от страха стадо вместо человечества. И он вернул их в цивилизацию, дал им все: жизнь, самих себя… Интересно, как здесь было до пустынников? Какого уровня достигла их цивилизация, культура? Наверное, сохранились какие-то сведения об этом, книги. Только вряд ли Ирв сможет прочитать их книги. Попросить Лию? Город ополчится на него, если он так долго будет держать у себя их Деву. А интересно, как считают горожане, чем они тут занимаются с Лией? Впрочем, какая разница? Пусть думают, что хотят.

Да, катастрофа сильно изменила этот мир. Пустынники ворвались в него и разрушили все, что составляло жизнь людей. Они не разрушали города, нет. Наверное, ни одна постройка не пострадала от них, но они разрушали людей и, хуже того, вообще все человечество

как сообщество, как структуру, убивая лучших и оставляя слабых, хотя, убивая, конечно, и их, но меньше, как бы во вторую очередь. Они проредили человечество, произвели отбор, истощили генофонд, сведя его к узколобым, туповатым созданиям. Человечество деградировало благодаря пустынникам. Они не просто уменьшили его количество, они отбросили его назад в развитии в сторону питекантропов и обезьян, если, конечно, зарты произошли от своих обезьян. Но так или иначе, последствия катастрофы определялись не только внешними признаками. Понимали ли это зарты? Кто знает? Но даже если и понимали — что с того? Пожалуй, даже Нолу не мог помочь им в этом. Получить умного ребенка от глупых родителей…

Хотя, нельзя сказать, что Лия была глупа. Но она Дева, а Девы не могут иметь детей. Нолу помог местным жителям сделать Дев. Как? Лия не знала этого, совершенно не разбираясь в таких вопросах. Впрочем, не важно. Похоже, Нолу делал тут все, зарты лишь следовали его указаниям, не предпринимая ничего более или менее серьезного, не посоветовавшись с Нолу. Ирв думал, что как они будут жить, если Нолу вдруг перестанет приходить к ним? А когда-нибудь это наверняка должно случиться. Каждый год они бояться этого и ждут. Ждут и бояться, и придумывают свой единственный самый важный и, может быть, последний вопрос для бога. Такова жизнь здесь. Она словно находится в подвешенном состоянии, и Нолу держит ее, не давая упасть. Но когда-нибудь он перестанет делать это, и она упадет. И, возможно, это будет еще одна катастрофа. Понимают ли это зарты? Может быть… Наверное. Понимают и ждут. Ждут и боятся.

В своей размеренной, монотонной жизни зарты не уделяли много внимания развлечениям. У них было что-то вроде спиртных напитков (Ирв опасался пробовать их, боясь отравиться), но они не увлекались ими, это считалось непрестижно и малоэффективно. И это можно было понять. Как-то Лия принесла Ирву вещь, которую любит каждый зарт, и которая заменяет им и алкоголь, и развлечения вообще. Это был еще один знакомый предмет из других миров, которые Ирв сам доставал когда-то. Эки-глок — то, что заменяет наркотики на Земле, и, как оказалось, то, что раскрашивает жизнь зартов. Да, эки-глок, пожалуй, действует посильнее алкоголя. Зарты любили попользоваться им и занимались этим довольно часто. Не было для зарта ничего интереснее, чем использовать эки-глок. Ирв сказал Лие, что ему не нужно это. Что ж, она пожала плечами, но все же оставила ему эки-глок на всякий случай.

Дни шли за днями. Ирв работал, потом шел домой. Иногда заходил в лавку за продуктами. Хозяин уже не обращал внимания на его необычность, относясь к Ирву как и к другим покупателям. Ирв научился различать местные деньги, из всех продуктов выбрал для себя наиболее приемлемые и теперь знал, что покупать и почем. Ночью ему нравилось разжигать костер рядом со стражами. Ирв приносил с работы мусор, который мог гореть, и делал из него костер. Он так и не научился спать по ночам — местные сутки были слишком длинны. Лия говорила, что в городе видят его костер, и сначала зарты интересовались, для чего это, но потом привыкли и перестали интересоваться.

Он был один, один во всем мире. Только Лия да еще пустынники скрашивали его одиночество. Но Лию он видел совсем не часто, бывало, что она не приходила почти неделю, а он не решался сам идти к ней. После той первой ночи он так ни разу и не был у нее, боясь застать ее с кем-то. Хотя, конечно, он отлично знал, кто она, но одно дело знать, а другое — увидеть ее собственными глазами в компании… Нет! В лапах трехпалого зарта. Он ревновал? Хм… Что за чушь? Просто Лия была его… Его единственный друг? Просто она была единственная… Кто? Неважно кто. Единственная… единственный человек здесь. Хотя, и не очень человек. Но все же она нравилась ему. Она была так прекрасна! Ирв улыбался, вспоминая ее слова: «Я твоя мечта», — сказала она в ту первую ночь. Интересно. Интересно встретить свою мечту в другом мире. Может быть, ради этого и стоило провалиться в бездну миров? Ирв улыбался.