Из России в Индию. Пешком, под парусами и в седле: о 103-х путешественниках и 4-х великих навигаторах

Осипов Валентин Осипович

Государь продолжил: «Поезжай на Дон, собери полки и выступай в поход. Перед выступлением получишь маршрут, карту и узнаешь, куда идти, и тогда же пришли мне рапорт с надежным офицером об исполнении моего поручения. Ступай…»

Что дальше? Читсаем: «Поехал я на Дон, живо собрал 20 тысяч казачков, отслужил молебен и готовился потянуться в неизвестный путь, как получил,

по обещанию государя, карту и приказ открыть путь в Индию /…/. Пока были мы в своих границах, донцы мои были веселы, и песни их раздавались беспрестанно. Полковники и офицеры старались узнать, куда я их веду, но я крепко хранил тайну.

В одно утро старшины и сотники объявили мне, что полки уж два дня без воды в войсках ропот, что казачки отказываются идти далее /…/

«Погодите до завтра детушки, – сказал я, – утром вынесу свой походный образ, отслужим молебен, и тогда скажу войску, куда мы идем». Печально пошел я в свой шатер и, на бурке лежа, так рассуждал: или свои меня убьют. Или Павел повесит за неисполнение приказания, Тут смерть и там смерть /…/

Так пролежал я целую ночь и не смыкал глаз. Стало светать. Вдруг полы шатра моего зашевелились, и лезет ко мне на четвереньках человек не человек, черт не черт, зверь не зверь. Он мычит каким-то хриплым голосом: «Воды… воды…» Я вскочил на ноги и подал несчастному несколько глотков, и тогда только он проговорил: «Павел скончался… Императором – Александр, и возвращайся на Дон!»

Итак. новый царь Александр 1 отменил затею своего отца.

А если бы не отменил?

Раздел 2. Кутузов и Наполеон: срыв похода в Индию

Франция-Индия-Россия. Такой причудливый треугольник – отнюдь не равнобедренный! – продолжает вычерчиваться императором Франции.

1812, май – приказ Наполеона. Он повелевал начинать войну с Россией. Доселе непобедимый император ничуть не сомневался в победе. Поистине так, что честолюбие – имперское – не знает границ. Одному из приближенных, графу Нарбонну, заявляет в эти дни давно выношенное: «Александр Македонский достиг Ганга, отправившись от такого же

далекого пункта, как Москва… Предположите, что Москва взята, Россия повержена, царь помирился или погиб при каком-нибудь дворцовом заговоре, и скажите мне, разве невозможен тогда доступ к Гангу для армии французов…»

Знали ли в России о таких злодеянных сразу против двух народов намерениях Наполеона? Пусть ответят три наиавторитетных деятелей нашей истории: Денис Давыдов, Александр Пушкин и Лев Толстой.

Денис Давыдов (1784–1839), будущий герой войны с Наполеоном, поэт, друг Пушкина. Когда этот храбрейший из храбрейших воинов узнал об индийских вожделениях императора Франции, то заявил Кутузову: «Сложим головы за отечество, а это почетнее, нежели подохнуть на берегах Ганга от лихорадок Индии, куда загонит всех нас император французов». Грубовато, по-гусарски напрямую, но разве не справедливо повязал он одной историко-стратегической цепью Россию и Индию? Доложил о своих таковых «военно-геополитических» чувствах и Багратиону: «В Индии я пропаду без имени и за пользу чуждую России». Как оценены-то – с негодованием! – колониальные вожделения Наполеона.

Не отделался просто звонкой фразой. Знал, оказывается, о вторжении Англии в Индию. Я нашел в Военно-историческом архиве авторства Денисова заметки «Замечания об Индии». Шесть страниц рукописи. Плавные очертания букв свились в заглавие. Потом перо – гусиное – на скорости завершающего росчерка, брызнув по дуге черным созвездием мелких кляксочек, принялось за первую строку: «Бенгали есть самый богатый край Индии. Он лежит по обеим сторонам Ганга».

Затем принялся писать о коварстве англичан: они, войдя в Индию с торговыми целями, нарушили уговор «не строить укреплений и не нанимать войск».

Еще строчки – о сопротивлении индийцев, причем не только об их поражениях; отмечает и такое: «ставили англичан на край бегства». Наконец, пишет, что правитель Индии из династии Моголов все-таки был принужден – оружием – «признать привилегии Ост-Индской компании».

Конец ознакомительного фрагмента.