Из СМЕРШа в ГРУ. «Император спецслужб»
Шрифт:
Лауреат Государственной премии, генерал-лейтенант Шмырев П. С.:
«27 октября 1999 года нам обоим вручали в Кремле государственную награду — орден „За заслуги перед Отечеством“. Петр Иванович был награжден орденом третьей степени, а я четвертой.
Сопровождал Петра Ивановича, потерявшего зрение, его верный помощник И. А. Попов. Когда назвали фамилию Ивашутина, Игорь Попов взял под руку Петра Ивановича и подвел его к президенту России Б. Н. Ельцину.
— Это его сын? — спросила меня рядом сидевшая дама.
— Нет, — ответил я. — Это
— Молодец, — с теплотой в голосе заключила моя соседка…
Зимой 2001 года мы проводили в последний путь верную спутницу жизни Петра Ивановича — его супругу.
— Тут и меня похороните, — сказал он мне в тот скорбный день.
Через год, 4 июля 2002 года, его не стало.
Мы сделали так, как он просил…»
Эпилог
Великие люди, делая великие дела, не считают себя великими. К таким людям вполне можно отнести генерала армии Петра Ивановича Ивашутина, жизненный подвиг которого заключался в том, что, даже живя в пространстве широких соблазнов, где легко можно сделаться злодеем, он оставался Человеком.
Оставаться на плаву при всех тех сюзеренах, которые тебе не очень нравились из-за глупостей в поступках, — удел людей, считавших служение Родине доминантой. Не мы выбираем время, а время нас.
Он был из тех руководителей, которые рассуждали и действовали примерно так: мне не нужны такие соратники, которые на моей стороне, когда я не прав, и открыто завидуют мне, когда я прав.
И чем выше он поднимался по ступеням своей необычной служебной карьеры, тем меньше становилось известно о нем как о военном контрразведчике СМЕРШ фронтового масштаба, а затем и руководителе ГРУ.
Он обладал большим общекультурным и профессиональным кругозором, способностью к организации любого процесса, умением управлять и направлять личный состав на решение поставленных задач. На это способны лишь люди с критическим умом.
Петр Иванович требовал от подчиненных решительного и ясного отношения к делу, не любил полумер и двусмысленности.
Почти пятьдесят лет службы, поделенных пополам на работу в ГБ и ГРУ, дают представление о масштабах его личности, об опыте и знаниях механизма государственного устройства, системы государственной безопасности и армейского информационного обеспечения. В нем жили большое государственное дарование, чувство собственного достоинства и высокий умственный потенциал.
И вот при этом кладезе ума, с его заслугами перед Родиной, жил в его облике довольно-таки скромный, с отсутствием низкопоклонства человек. Это можно проследить по его бытовой устроенности. Генеральская дача располагалась в подмосковных Раздорах, которую ему пришлось на старости лет, после развала СССР и ельцинского безвременья, выкупать у государства на деньги, собираемые от продажи вещей.
Этот жизненный зигзаг он так пояснил:
«Дача у меня была государственная. Но в 1992 году чиновники поставили условие: или выкупай, или съезжай…
Затребовали двести
Потом на ремонт потратил кучу денег…»
В характере у него были такие важные для военачальника черты, как готовность жертвовать собой, взять на себя ответственность и самую трудную роль, доказать правдивость дела и привести его в исполнение.
А вот как обрисовал дачу писатель и журналист Владимир Лота, посетивший вместе с адъютантом генерала Игорем Поповым накануне 90-летнего юбилея Петра Ивановича Ивашутина.
— Она произвела на нас особое впечатление. Поразили не роскошь, а спартанская скромность одноэтажного сооружения и ее внутренняя обстановка. Собранная из бетонных панелей «хрущевского» производства, дача напоминала стандартный домик любого пионерского лагеря. Под крышей такого сооружения обычно располагалась охрана или управление лагеря с его бухгалтерией. Вокруг домика была проложена асфальтовая дорожка шириной сантиметров шестьдесят.
Вокруг — газон и немного деревьев.
Бессменный адъютант генерала армии подполковник Игорь Попов пояснил:
— Петр Иванович гуляет по этой дорожке…
На пороге дачи нас встретила жена генерала Мария Алексеевна. Она пригласила нас в дом. Игорь Попов открыл дверь и первым вошел в маленькую прихожую. В прихожей на небольшом столике, который разместился в дальнем углу, стояли цветы. Мы тоже привезли букет цветов, который и вручили Марии Алексеевне.
В комнате для приема гостей стояли обычный стол персон на десять, сервант и еще какая-то невыразительная мебель, которая, несомненно, имела функциональное предназначение, но не бросалась в глаза и не запоминалась.
Поразило то, что в этой достаточно просторной комнате не было письменного стола, на котором, как ожидалось, должны были лежать книги, свежие газеты, какие-то тетради или блокноты для записей. Генерал сконфуженно пояснил:
— Одна беда — читать и писать не могу. Совсем ослеп.
Это признание не было похоже на жалобу. Скорее всего, это откровение пожилого человека, которому через месяц должно было исполниться 90 лет, могло быть сигналом к тому, что длительной беседы не получится. Но это было ошибочное предположение.
Генерал армии Ивашутин, несмотря на возраст и недуг, рассказывал нам о себе, своей семье и своей работе… около четырех часов. Работоспособность у генерала была поразительной…
Ивашутин так трактовал понятие потерь в разведке, имея в виду последствия всякого рода «кротов». Он говорил, что разведка — это система, которая воюет постоянно, а на войне потери неизбежны.
Сегодня военным разведчикам работать за границей стало значительно трудней. Он считал, что в горбачевско-ельцинской России не осталось ни одного завода и фабрики, где бы не было американцев или иных иностранных представителей.