Из собрания детективов «Радуги». Том 1.
Шрифт:
А ведь как удачно все складывалось, как она надеялась в корне изменить свою жизнь! С той самой минуты, когда Целлер подключил ее к расследованию крупнейшего массового грабежа в Ривьере — а это произошло сразу, как только французская полиция убедилась, что ее мечты молниеносно раскрыть дело развеялись как дым, — с той самой минуты Труди оказалась лицом к лицу с труднейшей проблемой, которую никак не может разрешить: она впервые начала серьезно задумываться над своим местом в жизни. Учитывая свою молодость, она не имела оснований жаловаться на заработок. На свете очень мало женщин ее возраста — не считая, конечно, кинозвезд, — чей труд оплачивался бы так высоко. Однако нельзя упускать из виду, что вознаграждение, получаемое ею за такое опасное ремесло, не идет ни в какое сравнение с тем, сколько на этом зарабатывают
Все-таки это несправедливо, думает Труди.
Она не была новичком в своей профессии, иначе бюро не поручило бы ей такого важного задания. Под видом туристки она поселилась в маленькой гостинице в курортном городе Антибе на юге Франции и вела скромную жизнь, не позволяя себе никаких роскошеств и довольствуясь главным образом небольшими экскурсиями по окрестностям — пешком или на местных поездах. Перед отъездом сюда она тщательно изучила целлеровскую документацию насчет особенностей дерзких ограблений, которые произошли одновременно во всех отелях Ривьеры. Ее внимание привлекли некоторые мелочи, по-видимому не расследованные до конца французскими детективами. Кроме того, ей пересылали почтой информацию по этому делу, собранную ее коллегами совсем в других местах, и это тоже облегчало работу. Она была прирожденным сыщиком, и вот однажды в маленькой горной деревушке, мирно укрывшейся в узкой долине, она узнала в лицо некоего инвалида, которого возила в коляске сиделка. Труди сразу поняла, что теперь, при известной выдержке, она сможет выполнить свое задание. К своему собственному изумлению, она не упомянула об этом факте в ежедневном рапорте Целлеру, хотя была уверена, что она — и только она одна — знает, где скрывается главный организатор этих ограблений.
Девушка убедилась, что отныне занимает стратегическую позицию между двумя группировками с диаметрально противоположными интересами. И поняла также, что, если поведет свою игру осторожно, ее ожидает целое состояние. Но тогда нужно вступить в сговор с грабителями, а этому пока что сильно сопротивлялись и ее воспитание, и совесть.
Труди продолжала слежку и, так как нить уже была в ее руках, сумела раздобыть множество сведений, которые для нее — опытного детектива — превратили эти поиски иголки в стоге сена в самое обычное, несложное дело. Теперь она сообщала Целлеру только то, что считала абсолютно необходимым, а на деле продвинулась в своем расследовании значительно дальше.
Однажды вечером, когда, усталая и голодная, Труди возвратилась в свою главную квартиру в Антибе и пила перед обедом аперитив на террасе отеля, она заметила, что ее более чем пристально рассматривает хорошо одетый симпатичный господин с открытым лицом. Такое случалось нередко, ведь Труди была весьма привлекательна и… она была одна. После некоторого колебания незнакомец поднялся. С легким поклоном он подсел к ее столику и начал разговор, как водится между туристами, проживающими в одном отеле. Никаких намеков и банальностей он себе не позволял и, по-видимому, не стремился к легкому приключению. Они разговаривали о достопримечательностях Ривьеры, о том, где побывали и чем любовались. Обычным светским тоном, каким он только что описывал свои дорожные впечатления, незнакомец вдруг обронил нечто такое, что в корне изменило ситуацию.
— Очень жаль, мадемуазель, что ваши служебные обязанности мешают вам полностью насладиться пребыванием на этом великолепном побережье!
Она не спросила, что он имеет в виду, а продолжала мечтательно
Он пригласил ее пообедать в дорогом ресторане, и после обеда, за кофе с ликером, они долго и серьезно беседовали. Труди, само собой разумеется, была не настолько наивна, чтобы во время переговоров упустить из виду гарантии собственной безопасности, но оба вскоре легко договорились, особенно когда выяснилось, что ее новый знакомый не из тех, кого она выслеживает. Он оказался джентльменом удачи, работал в одиночку и не только не принадлежал к компании, виновной в грабежах на Ривьере, но в какой-то степени даже был их соперником, а именно: он составил неплохой план, как урвать у ривьерских гангстеров солидный кусочек их добычи; для этого нужны достоверные сведения из первых рук, и он надеялся приобрести их за приличное вознаграждение у одного из детективов какого-нибудь всемирно известного сыскного бюро, занимающегося расследованием этого дела.
После этой первой встречи Труди и он поддерживали контакт друг с другом, пользуясь условными адресами. Они советовались о том, какие сведения швейцарка будет передавать Целлеру, а какие утаивать. Временами они обменивались важной информацией, и, когда в один прекрасный день бюро известило фройляйн, что на международном рынке появились драгоценные камни, извлеченные из золотых и платиновых украшений одной брюссельской ювелирной фирмой, которая давно уже находилась под подозрением, оба поняли, что решающий момент не за горами. Труди получила от Целлера задание покинуть Ривьеру, отправиться в Амстердам и установить наблюдение за представительством моторостроительного завода «Свеа»; о предстоящей поездке на север Европы она не преминула тотчас сообщить своему верному приятелю.
Ее несколько удивило, что в Амстердаме он пока не искал с ней контакта. Она посылала ему в Париж срочные телеграммы, но они оставались без ответа. Период тесного сотрудничества кончился, и фройляйн почувствовала себя одинокой и заброшенной, в особенности сейчас, когда в пансионе Фидлера разыгрались такие странные происшествия. Вмешательство амстердамской полиции в ее дела требовало, чтобы Труди полностью изменила линию поведения, причем без предварительного согласования с партнером. Швейцарка предвидела, что Ван Хаутем установит за ней слежку, а значит, ее свобода передвижения будет ограничена. Само по себе это ее мало тревожило, потому что опытный сыщик в совершенстве владеет искусными уловками и в нужный момент скроется от наблюдения. Но для успеха подобной акции надо, во всяком случае, хотя бы мало-мальски знать местность или располагать поддержкой сообщника, а Труди ни города не знала, ни сообщника не имела.
Обдумывая все это, швейцарка вполне сознавала, что находится как бы на одиноком форпосте в совершенно незнакомой стране, и увидела перед собой две возможности. Можно в ближайшие полчаса позвонить Целлеру — посоветоваться и вызвать помощь, но такое решение поломает все ее личные планы. Остается вторая возможность: и впредь вести свои дела в одиночку. Многое будет зависеть от предстоящего разговора с добродушным комиссаром. Если разговор сложится удачно и приведет к взаимному обмену информацией, то еще будет время разработать тактику дальнейшего поведения. Пока ничего предпринять нельзя. В коридоре бельэтажа дежурит полицейский, который в такое время суток, конечно, не даст ей шагу ступить. Значит, придется ждать. Труди затушила сигарету в пепельнице, удобно закуталась в одеяла и через пять минут уже спала как сурок.
Около половины восьмого, после плотного завтрака, Ван Хаутем вновь явился на Регюлирсграхт, тщательно выбритый и освеженный не по сезону холодным душем. Дверь ему открыл дежурный полицейский, который был в вестибюле и разговаривал со слугой. При виде высокого начальства Бас хотел было уйти в коридор цокольного этажа, но комиссар решил, что самое время разузнать все о человеке, который принес пакет — непосредственную причину событий, приключившихся за последние двадцать четыре часа.