Из собрания детективов «Радуги». Том 2
Шрифт:
Массимо сам ему об этом рассказал.
И наверняка посоветовал Рино поехать за мной в «Балун» — утешить. Неплохой способ от меня избавиться придумал синьор Кампи.
— О боже, — прошептал Лелло.
И в ту же секунду ощутил, что к нему приближается Рино. Вот он протягивает руку! Лелло не в силах был пошевелиться. Лишь когда рука легла ему на плечо, он дернулся от страха и отвращения.
— Что с тобой? Я тебя напугал? — раздался голос Массимо.
—
Анна Карла растерянно смотрела на плащ, висевший на стуле напротив.
— Нет-нет, — встрепенулась она, — молодая дама вовсе не собирается сидеть и молчать. Во всяком случае, сегодня.
— Значит, я еще могу надеяться?
— Да, можешь угостить меня стаканом минеральной воды. Но только не газированной, хорошо бы с долькой лимона… Это твой плащ?
— Какой? А, нет, должно быть, его забыл Массимо.
— Вот как, — сказала Анна Карла и снова впала в задумчивость.
Федерико направился к стойке, у которой толпились люди.
Кажется, Массимо не слишком обрадовался, когда она сказала, что Лелло ждет его на пьяццетта, подумала Анна Карла. Он, похоже, надеялся, что Лелло по каким-то непредвиденным обстоятельствам вообще не сможет прийти. Ну к примеру, он получил телеграмму: «Тетушка Амалия тяжело больна, срочно приезжай», или же по дороге у него вдруг сломалась машина. По тому, с каким понурым видом Массимо отправился на пьяццетта, такое предположение вполне правдоподобно. Бедняги, подумала она. Такие сложные, запутанные отношения — и такой банальный и грустный эпилог, надо же!
Вернулся Федерико.
— Спасибо, — сказала она и взяла стакан. — А ты что, решил подкрепиться?
Федерико держал в руке бутылку пива и бутерброд с ветчиной.
— М-м, я проголодался, — ответил он с набитым ртом. — Уже почти половина первого. Знаешь, у меня есть одна идея…
— Какая же?
— Я сдаюсь, оставляю поле битвы.
Он с аппетитом съел кусок ветчины.
— Хотя до победы остается два шага, — добавил он, не переставая жевать, — я отказываюсь от счастья обладать тобой и Навеки быть вместе. Но ты за это… — Он прервался, чтобы запить ветчину глотком пива. — Увы, я утешаюсь, как могу, — извинился он за резкость. — Но ты за это, когда Шейла вернется с Бонетто, скажешь ей, что меня вызвали по телефону из Ивреа и…
— Позвонили прямо в кафе?
— Нет, конечно, я сам позвонил в Ивреа, и мне велели немедленно туда вернуться.
— В субботу?
— Для руководителя «Оливетти» не существует субботы. И потом, Шейла не огорчится, вот увидишь!
— Как?! Разве ты мне сам не говорил, что она женщина требовательная, привязчивая?
— Все верно, — засмеялся Федерико. — Но привязалась она не ко мне, а к Бонетто.
— Не может быть?!
— Очень даже может. Неслыханная
Анна Карла пожала плечами:
— Вообще-то я надеялась, что мне уже не придется обедать вместе с ними на холме.
— Но тебе и не придется! Шейла и Феличе ни о чем так не мечтают, как остаться вдвоем.
— Будем надеяться, — сказала она, мрачно взглянув на плащ Массимо.
Федерико перехватил ее взгляд и усмехнулся.
— Вот именно!
— Что «вот именно»?
— Массимо явно забыл его намеренно, чтобы под этим предлогом вернуться сюда. Мне показалось, что он не жаждет остаться наедине со своим другом.
— Перестань! Ты что-нибудь знаешь?
— Я? Ровным счетом ничего. А вон и они.
Он помахал рукой Массимо, который как раз входил в кафе вместе с Лелло, и сразу поднялся.
— Значит, договорились? — переспросил он, стряхивая крошки с брюк. — И если хочешь сделать доброе дело, то отвези их на холм.
Почти все покупатели уже разошлись, и в толпе образовались зияющие пустоты, словно в нее угодили снаряды. На площади здесь и там валялись всевозможные вещи, что делало ее похожей на поле боя, в панике покинутое побежденными.
Но те, кто купили громоздкие вещи, возвращались, чтобы погрузить их на машины. Поэтому в переулках, прилегающих к площади, пешеходам стало передвигаться еще труднее, идти можно было только гуськом. Лелло оказался рядом с Бонетто, Анна Карла шла впереди, о чем-то оживленно болтая с Шейлой, а Массимо плелся сзади.
Лелло было приятно идти рядом с таким крупным ученым. С ним надо говорить о чем-нибудь очень серьезном, думал про себя Лелло, подыскивая достойную для уважаемого собеседника тему.
— Хочу поблагодарить вас за вчерашнюю лекцию, — начал Лелло. — Для меня, человека, который занимается совсем иными вещами, это было подлинным открытием. Я никогда не думал, что рыбная ловля… я хотел сказать, общечеловеческое значение рыбной ловли…
Американист Бонетто взглянул на него с недоумением.
— В каком смысле? — спросил он.
— Именно в том, который вы ей придаете. Конечно, не в буквальном. Как я уже говорил, я занимаюсь совсем иными проблемами, но мне кажется… Ну, хотя бы в символическом смысле? Как вы считаете?
— Возможно.
— Но я говорю о символике в ее современной трактовке. Я имею в виду не устаревшие частные или всеобщие аллегории. Вы не читали комментарий Маркетти к «Божественной комедии» Данте?
Бонетто отрицательно покачал головой.
— Собственно, я это лишь в качестве примера, — обескураженно пробормотал Лелло. — Я хотел только…
— Простите, одну минутку, — сказал Бонетто, остановившись и выудив из корзины маленького деревянного Пиноккио.
— Сто лир, — сказала владелица корзины. — Он совсем новый.