Из Тьмы, Арка 5

Добродел

— Я… хотела бы отправиться с тобой на небесном скате, сестра, — мило порозовев, ответила она.

* * *

Под светом ночной луны и не укрытых облаками звёзд, на фоне покрытой снегом поляны стремительно металась пара смазанных теней. И если сами стремительные фигурки смог бы рассмотреть лишь не самый слабый воитель, то редкие вспышки плазмы встречающихся клинков, что для обычного человека сливались в яркую череду, были легко заметны на много километров окрест. Впрочем, редкое зверьё, которое не убежало от грохота, вряд ли сумело бы что-то кому-то рассказать. Оттого и выбрано именно это место для тренировочной схватки кровно связанных убийц.

Младшая и старшая сестра

кружились в стремительном и выверенном танце выпадов, взмахов, парирований и уклонений, не обращая внимания на темноту, которая не так уж и мешала усиленным духовной энергией глазам. Имея паритет в скорости, алоглазая убийца обладала преимуществом в виде автоматической победы, что зачтётся ей после любого мало-мальски удачного касания, даже условной царапины на пальце. Зато её темноглазая соперница, к удивлению старшей родственницы, оказалась немного, но сильнее — и чуть искуснее. Кроме того, благодаря сверхразогнанному разуму, эмпатии и ощущению духовной силы, миниатюрная противница хозяйки Мурасаме действовала так, будто предвидела большую часть её движений.

И непонятно, чьё именно преимущество станет решающим.

…Приняв клинок Мурасаме на крестовину, которой некогда была заменена традиционная для катан цуба, я увела его в сторону и попыталась задеть не прикрытую такой же защитой кисть Акаме. Неудачно. Противница успела отдёрнуть руку так, что не получилось её достать ни прямым движением, ни возвратным. Потом уже мне пришлось отступать и защищаться от меча, сначала блеснувшего хищной змеёй в опасной близости от ничем не прикрытых голеней, а после, на восходящем движении, резко попытавшегося ужалить в руку.

И надо сказать, если бы не разгон разума, эмпатия и ощущение духовной силы могли бы и не помочь.

Сестра использовала незнакомый на первый взгляд финт — вроде бы Гозуки когда-то показывал, но это не точно — что в обычной ситуации не представлял опасности и в случае успеха угрожал не слишком глубоким порезом, а то и вовсе царапиной. Но… когда имеешь дело с Мурасаме, «просто» царапин не бывает.

Впрочем, этот обмен ударами всё-таки оказался за мной: удалось закрутить и увести меч Акаме вверх-в-сторону и, воспользовавшись моментом, резануть под коленом левой ноги сестры. Не очень удачно, ибо Акаме не стояла на месте, стараясь извернуться так, чтобы не получить раны и в свою очередь успеть хотя бы оцарапать меня, в реальном бою полностью подрезать связки и лишить противницу подвижности мне бы не удалось. Однако касание оказалось безнаказанным — я успешно разорвала дистанцию — поэтому примерно представляя тяжесть раны, Акаме всё равно оказалась вынуждена сдерживать свои движения, имитируя хромоту. И этого хватило, чтобы удачно выйти на позицию для следующего, более удачного удара и, активировав «рывок», условно отрубить правую ногу, увернувшись от метнувшегося мне вслед Мурасаме.

Продолжать поединок дальше смысла уже не имело.

— Ха-а, ты победила, сестра, — устало выдохнула Акаме, вонзив меч в покрытую снегом мёрзлую землю.

— Ничего, Акаме, — так же тяжело дыша, ответила я. — Тебе нужно ещё немного, хах, постараться — и ты обязательно победишь, — с внутренним ликованием повторяю извечную фразу старшей сестры, разными вариациями которой она частенько заканчивала наши спарринги…

Неизменно мною проигрываемые, угу.

— Да, Куроме. Теперь ты можешь так говорить, — мягко улыбнулась усевшаяся прямо на снег девушка. — Я всегда в тебя верила.

От этой мягкой улыбки и сопутствующих ей эмоций мне даже стало стыдно за испытываемый триумф. Чуть-чуть.

Нанести условно смертельную рану и при том не получить ни единой самой

мелкой условной царапины от прикрытого специальной накладкой лезвия Мурасаме — это действительно круто! Не факт, что даже Генсэй-Юрэй сумел бы это сделать, по крайней мере, не с первого раза. Правда, для немёртвого проклятый меч не столь опасен.

Но не важно. Главное, что искренняя радость побеждённой стороны за победившую заметно подкосила победное торжество, что тщательно раздувалось Яцуфусой (которая и без того получила ментальный пинок).

— Ты специально так себя ведёшь, да? — спросила я, присев рядом. — Чтобы мне стало стыдно за то, что я радуюсь, как тебя поколотила?

— Нет, — ответили мне, крепко обняв за талию. — Просто я поняла, что была для тебя плохой сестрой и хочу это исправить. Я ведь обещала защищать тебя, но повела себя как эгоистка и бросила. А ты даже наших родителей вспомнила и спасла. И… я слышала, как Сон… отец, говорил, что могло случиться, если бы его окончательно подкосила болезнь, а наш приёмный брат не сумел удержать хозяйство. Если бы не ты, они бы все умерли. Отец, мама, маленькая Рейка… Просто потому, что я забыла, не хотела вспоминать… Я считала, что добрее тебя. А оказалось, что это всё лицемерие и я всегда стремилась не к общему благу, а только к исполнению своих желаний.

Неожиданное и неловкое откровение. Даже со всей моей эмпатией. Пусть после поединка, но сестра — по меркам нашего мира взрослая, многое повидавшая, сначала как имперская, а потом и революционная убийца, но, вместе с тем, всё ещё весьма юная и не набравшаяся житейского опыта девушка — сумела меня задеть.

Впрочем, я и не защищалась...

— Не грусти, — плотно прижавшись к сестре боком, я потёрлась щекой о раскрасневшееся от физических нагрузок лицо. — Сейчас ведь всё хорошо. И ты зря на себя наговариваешь. Ты хорошая, просто идеалистка. Иметь идеалы — это не плохо, а даже очень хорошо. У меня они тоже есть, и я тоже хочу уменьшить количество страданий и несправедливости в своей стране и мире. Просто люди несовершенны, их не загнать в рамки далёких от реальности и потому безупречных идей. А ещё если всегда смотреть вверх, можно не заметить то, что находится под носом и тех, кто рядом с тобой, — меланхолично произнесла я, большей частью разума погрузившись в свои размышления.

Впрочем, когда рядом зашмыгали носом, а эмпатия донесла до меня противоречивый букет чувств тихо плачущей девушки, я быстро избавилась от навалившейся хандры.

Короткое мысленное усилие — и неподалёку, в поле зрения Акаме и не слишком близко (чтобы её не встревожить) появился Эйпман, который тут же полез в удерживаемый им ящик и вытащил оттуда термос, пару кружек и мешочек со сладостями.

— Вот, выпей какао, — протягиваю сестре наполненную кружку. — Он сладкий, горячий и вкусный. А ещё у меня есть печеньки. Много вкусных печенек. Они тоже хорошо помогают от грустных мыслей. И, кстати, ты ведь не из-за своих переживаний проиграла?

— Нет, — ответила шмыгнувшая носом брюнетка, отпив шоколадно-молочного напитка и укусив печенюшку. — Я была полностью сосредоточена на поединке.

— Хм, мне кажется, что ты не слишком продвинулась с того нашего обнажённого выяснения отношений в заброшенной церкви. Я ведь показывала методику повышения синхронизации с тейгу и у тебя что-то получалось. Неужели возникли неожиданные проблемы? — уточняю уже с беспокойством.

Всё-таки я пусть и рада своей победе, но вместе с тем кровно заинтересована в развитии способностей Акаме. Ведь сила возлюбленной сестры — залог выживания одной безуспешно притворяющейся бесчувственной ледышкой идеалистки-революционерки в этом тёмном и жестоком мире.