Из-за милой Фрэнси
Шрифт:
— Если бы. Мы не прошли квалификационный отбор.
Фрэнси не следила за тем, что происходит в фигурном катании, не смотрела спецвыпусков телепрограмм. Все ее силы и энергия были направлены совсем в другое русло. И ей наплевать на карьеру Брента, во всяком случае, она старалась убедить себя в этом. Увидев его после долгой разлуки, она с радостью обнаружила, что все ее чувства к этому смазливому карьеристу испарились, но вместе с тем поняла, что в их отношениях еще не поставлена последняя точка.
— Даже не знаю, что тебе сказать. Ты ведь все поставил на эту карту.
—
— Собираешься изменить стиль?
— Попытаюсь.
— Ну а я-то при чем?
— Хочу просить тебя снова стать моей партнершей. Что ты скажешь на это, Фрэнси?
Глава 3
Когда Фрэнси решительно захлопнула дверь в офис, Ной выскочил на улицу. Он и сам не понимал, отчего вдруг пришел в такую ярость. Несколько раз обойдя автостоянку быстрым размашистым шагом, он немного пришел в себя и понял: со стороны он выглядит странно. То, что хозяин собственности обходит свои владения, которые собирается продать, — это нормально. Но почему так нервничает при этом? Откуда такое душевное смятение? Какое ему дело до того, как Фрэнси отреагировала на появление своего бывшего партнера? И почему его так тревожит, что именно происходит в данный момент в офисе? Откуда вдруг ревность, на которую он не имеет никакого права? Однако одна мысль о том, что Фрэнси находится наедине с мужчиной, тем более с этим Брентом Макинтошем, причиняла ему дьявольское страдание.
Он бродил вокруг катка, пока совсем не окоченел. И все пытался убедить себя, что приехал в Геттисберг разобраться с катком, а не с Фрэнси Пикар. Когда он наконец вернулся в здание, офис уже был пуст, а дверь в него, как обычно, стояла нараспашку. Оставалось лишь сесть за стол и дождаться предмета своих тревог. Он ждал, сколько хватило терпения. Решив, что она, возможно, снова пылесосит пол или отправилась в бар проглотить давно заслуженный обед, он осмотрел оба эти помещения. Но нашел ее в радиорубке.
Фрэнси сидела перед экраном маленького телевизора, к которому подключила видеоплейер. И даже не услышала, как он вошел, прикипев взглядом к экрану. Звучала музыка, а она плыла по льду прекрасным лебедем, и волосы плавно двигались в такт ее движениям: то рассыпаясь по плечам, то развеваясь сзади хвостом. Изумрудно-зеленый костюм то туго облегал ее, то трепыхался подобно крыльям бабочки. Все ее позы, движения рук и тела были отточенно-артистичны, как у балерины. А ее элегантная грациозность подчеркивалась силой и мощью партнера — Брента Макинтоша. Вот он поднял ее над головой, удерживая одной рукой, так что тело Фрэнси выгнулось изумительной дугой и поплыло над залом. Ной боялся вдохнуть, словно все это происходило здесь и сейчас и от него зависит, упадет она или благополучно опустится на лед.
Когда над залом взорвались аплодисменты, Фрэнси повернула голову и увидела Ноя.
— Это было великолепно, — в искреннем восхищении выдохнул он.
— Мы выиграли тогда первенство страны, — просто сказала она, и ее глаза таинственно замерцали, полные воспоминаний.
Ною
Она выключила телевизор и вытащила видеокассету.
— Она дала мне пищу для размышлений.
— Что-то связанное с фигурным катанием?.. — решил уточнить Ной.
— Брент просил, чтобы я снова стала его партнершей.
— В профессиональном спорте?
— Нет. Он намерен выиграть олимпийское золото.
— А вы сомневаетесь?..
— Не знаю. Когда-то у нас все получалось отлично.
Ной интуитивно понял, что она имела в виду не только спорт, но решил не подавать вида.
— Как долго вы не тренировались?
Она отсоединила видеоплейер и убрала его в сейф.
— Я никогда не забрасывала спорт окончательно. Каждый день делаю пробежку, поднимаю гири, еженедельно посещаю занятия с хореографом. И легко могу похудеть на пять — восемь фунтов…
— Но…
— Вот именно, что «но». Я совсем не уверена, хочу ли снова вернуться к прежней жизни.
Ной понял, что за ее словами крылось еще что-то, и очень хотел бы понять ее до конца. Приблизившись вплотную, он взял ее за локоть и кивнул на экран.
— Это очень многое значило для вас?
Она прикрыла глаза.
— Мне трудно ответить. Все так сложно и неоднозначно… — Она замолчала и отошла. — Но все это вас совершенно не касается, — вдруг вспылила она. — На моей работе это никак не отразится.
Он даже не заметил, что держит ее за руку. Однако с болью ощутил, когда она освободилась от его ладони.
— К черту эту вашу работу! Я волнуюсь за вас. Я ведь заметил выражение ваших глаз, когда вы увидели Макинтоша. — Ной кивнул на экран телевизора. — Преступно пропадать такому таланту. Уверен, вам не раз говорили это. Так какого же дьявола вы занимаетесь здесь ерундой вместо того чтобы совершенствовать редкий природный дар?
Она с вызовом взглянула на него:
— Что вы понимаете в этом? Вы любили что-то с такой силой, чтобы не помышлять ни о чем другом? Жили этим каждую минуту? Теряли вдруг всякую радость, которая делала ваш труд волшебным? Представьте себе, каково это: вдруг понять, что награда стала важнее искусства, успех выше красоты, а тренировки превратились в бесконечное истязание тела? Вот и скажите — стоит ли мне возвращать прежнюю жизнь?
Он давно познал горечь утрат. Знал, как тяжко пережить крушение веры. Но имел представление и о том, каким мощным стимулом может стать надежда.
— А вы могли бы вновь вернуть радость и красоту?
— Не знаю. Не уверена. К тому же вполне возможно, что я уже опоздала. Тут каждый день воистину на вес золота.
— Все это пустые отговорки. Я видел, как светилось ваше лицо, когда вы смотрели на свое выступление. Этот спорт — часть вашей души.
Она опустила глаза.
— Да нет, вы понятия не имеете, что произошло.
— Какая-нибудь серьезная травма?
— Мне не хочется обсуждать эту тему.