Из-за парты — на войну
Шрифт:
Семен отрицательно качнул головой, вздохнул и хотел сказать что-то, но закашлялся и безнадежно махнул рукой. Кашлял долго, а когда отдышался, через силу сказал:
— Желаю всем… дойти до своих… А я… — Он опять махнул рукой. — Всего доброго! Прощай, Володя…
Горячая волна обожгла Тимоху — ему было до слез жаль Семена.
— Не-ет! Не прощай!.. Держись, Семен, я тебя найду! — убежденно воскликнул он, стараясь вселить надежду в сердце Семена.
В ответ Семен слабо улыбнулся, и у Тимохи защемило сердце: нет, никогда
У двери ждали Тимоху Степан, Илья и Василий. Черноглазый, подвижный Илья Барковский и спокойный, уравновешенный Василий Горбачев летали вместе с самого начала войны и давно дружили. Илья был штурманом, а Василий стрелком на бомбардировщике Пе-2. Случилось так, что над целью их самолет загорелся. Командир экипажа, приказав обоим прыгнуть с парашютом, сам не успел сделать то же самое и сгорел вместе с самолетом. То, что они остались живы, а летчик погиб, мучило обоих, и они чувствовали за собой вину, которой, в сущности, не было: командир экипажа всегда покидает самолет последним…
— Прыгать будем быстро, один за другим. Чтобы не растягиваться. Ясно? — распорядился Тимоха.
— Ясно! — весело ответил Илья, смотревший на все оптимистически и веривший в удачу. — Кто первый?
— Сначала прыгну я, — сказал Тимоха. — Потом Илья, за ним Василий и Степан. Собираемся в обратном порядке.
— Вася, не отрывайся от меня, держись за мою штанину! — пошутил Илья. — Погибать — так вместе!
Степан уже взялся за дверь, нетерпеливо поглядывая на Тимоху.
— Давай открывай! — скомандовал Тимоха, стараясь скрыть волнение.
Сильным движением руки Степан отодвинул дверь, и в вагон ворвался свежий ночной воздух. На звездном небе рядом с поездом плыл двурогий месяц. Все молча стояли, глядя перед собой: там, за дверью вагона, открывался новый мир.
Повернувшись к летчикам, которые оставались, Тимоха, прощаясь, поднял руку.
— Ну… если выживем, встретимся!
— Счастливого пути! Дай вам бог!.. — послышалось со всех сторон. — Ни пуха…
Поезд замедлил ход на подъеме, и Тимоха, высунувшись из вагона, посмотрел вперед. Не обнаружив в темноте ни столбов, ни деревьев, которые могли бы помешать прыгать, предупредил:
— Приготовиться! Ну, пора…
Он присел, держась рукой за край двери, с силой откинулся назад и соскользнул вниз, в темноту. Последняя мысль перед прыжком была: «Колено… Только бы не повредить ногу…»
Скатившись со склона, Тимоха замер. Мимо, громыхая, мчался поезд. Дрожала земля, вагоны, словно спотыкаясь, стучали на стыках рельсов. Приземлился Тимоха удачно, однако волнение только усилилось.
Поезд прошел, и Тимоха, жадно вглядываясь в темноту, прислушался. Все ли прыгнули? И сразу ли?
Было тихо.
В небе висел серп луны, и, хотя слабый свет его почти не достигал земли, темнота, к которой Тимоха постепенно привык, уже не казалась сплошной. Вдалеке тускло мерцали огоньки — там было селение.
Тимоха не представлял себе, где находится. Знал только, что это еще Украина — дальше поезд просто не успел отъехать.
Прошло еще некоторое время, и пора бы уже появиться Илье, но никто не приходил. Тимоха свистел все чаще. Наконец издалека донесся условный свист, и вскоре из темноты появился Илья. Одной рукой он раздвигал кусты, другая была прижата к виску.
— Вася пришел? Нет? — поспешно спросил он.
— Пока ты один. Что с головой?
Илья отнял руку от виска — на ладони темнела кровь, но он не обратил на это внимания.
— Я ждал его… Где же он? Где?
Говорил он торопливо, встревоженным голосом, словно знал наверняка, что с другом что-то случилось.
— Постой, Илья, Степана тоже нет. Придут, — успокаивал его Тимоха, который и сам тревожился. — Давай перевяжу голову.
Из кармана Тимоха достал кусок старого бинта и стал перевязывать Илью.
— Бочка попалась какая-то. Одна-единственная… Специально для меня. Слушай, надо их искать!
— Пошли! — сразу согласился Тимоха, не выносивший неопределенности.
Время от времени посвистывая, они тихо пошли вдоль железнодорожного полотна. Но вот раздался ответный свист. Степан шел один, тяжело дыша.
— А Вася? Где Вася?! — почти крикнул Илья.
Степан перевел дыхание.
— Василий там… Разбился…
— Как?! Не может быть! Не верю!
— Объясни толком, Степан, — сказал Тимоха.
— Трубы там сложены. Прямо в них врезался. Похоронить надо.
— Похоронить надо, — как эхо, отозвался Илья.
Не в силах сдержать своего горя, он застонал.
Когда Степан отыскал место, где лежал Василий, все трое стали рыть могилу. Песок разрывали чем придется: палками, камнями, голыми руками. Выкопав достаточно глубокую яму, опустили туда тело Василия и могилу забросали песком.
Приближался рассвет. Нужно было решать, как действовать дальше. Каждый понимал, что без еды, без какого-то убежища им долго не продержаться. Раньше ими двигало одно-единственное желание — бежать, скорей бежать из плена, чего бы это ни стоило, а о том, что будет дальше, они особенно не задумывались, теперь же, очутившись во вражеском тылу, без еды, без оружия, с одной лишь надеждой на спасение, они поняли, в каком трудном положении оказались.
Степан вспомнил, что, прыгнув с поезда, он скатился в небольшой овражек. Для начала можно было спрятаться в этом овражке, отойдя немного от железнодорожного полотна.