Из Забайкалья с приветом
Шрифт:
– Здрасте. А где Павлик? – пролепетало юное создание.
– Я за него, – улыбнулся «созданию». – Младший сержант Смелков Олег, взвод управления начальника ПВО зенитно-ракетного дивизиона танковой бригады! – доложил по всей форме, чтобы сразу стало понятно: солдат ребенка не обидит. – Прошу! – отступил назад, сделав приглашающий жест рукой.
– Ага. – Она вошла.
– Как вас зовут, сударыня?
– Ира Малышева.
«Похожа, – подумал весело, рассматривая ее, – уж точно не Большакова». Девчоночка была небольшого роста, миловидная, но, как сказать? –
– Снимать куртку не приглашаю, – извинился перед девушкой. – Здесь не жарко. Отопление выключено после пожара.
– Да, да… Я шла мимо, смотрю свет появился, а то все не было… У тебя нет сигареты? – вдруг спросила она меня.
– Тебе повезло, – усмехнулся. – Хотел бросить, да не успел.
Протягивая ей раскрытую пачку, предупредил:
– Только давай осторожнее. А то в соседнем помещении покурили уже…
Дитя, оказавшееся не столь уж невинным, прикурило от зажженной мною спички, глубоко затянулось, выпустило дым так, что стало понятно: делает это не впервые в жизни, под впечатлением от случившейся трагедии.
– … Начальнику мастерской не расхлебать после того перекура, – закончил мысль я.
– Начальник мастерской – мой отец, – сообщила девушка. – Он в больнице сейчас. Сердце….
– Да. Можно понять. Сочувствую… Ничего, наверное, скоро выпишут, – постарался ее утешить.
– Отец не должен знать, что я сюда приходила, – попросила Ира Малышева. – Я думала, здесь Павлик… Отец запретил приходить сюда после того, что случилось. Говорит, его итак теперь в милицию затаскают. Если же узнают, что мы с Ленкой тут иногда гостили… Не положено ведь. В общем, проблемы у него будут большие.
– Не волнуйся, не проболтаюсь.
– Вовку так жалко! Прикольный парень был, веселый!.. Пацаны из шараги бухают только. Ночью не ходить – а когда? Днем у Вовки с Павликом работа была. Для военной части своя работа, да еще эта Танька из архива села им на шею. Не продохнуть. Так мы с Ленкой вечерами приходили почаевничать. Отец знал. Кто же думал, что так получится? Мы здесь не причем. И Вовка не виноват. Сейчас на него все повесят, на покойного. Он не ответит. Но, это не его вина. Он если и уснул, то от усталости. Замучился.
Я подумал, что ночные чаепития с Ирой Малышевой и ее подругой Ленкой тоже не способствовали тому, чтобы Вовка Длинный хорошо высыпался и не был чрезмерно утомлен. Но, совсем другая мысль вдруг вытеснила эту. Я захотел узнать:
– Ира, а в тот вечер, накануне трагедии, вы были здесь?
– Были, – как бы нехотя кивнула она. – С вечера заходили к Вовке. Он нас чаем напоил… – Она вдруг насупилась. Кажется, собралась плакать. Этого только не хватало!
– Ну-ну, – коснулся я ее плеча, как взрослый дядя. Сам же подумал: «Чашки Вова Длинный убрал потом, молодец. А то сыскари уже рыскали бы вовсю, с кем он тут чаевничал
Ира малость успокоилась, высморкалась в платок, который достала из кармана куртки.
– Мы прервали встречу тогда, потому что машина приехала.
– Какая машина?
– Большая. Грузовик военный. «Урал» или «зил». Я их путаю…
– Здорово, что ты вообще такие марки знаешь! – похвалил я девушку, не желающую дружить со своими пацанами из шараги, которые «только бухают». – Значит, подъехал грузовик, и что?
– Вовка в окно его увидел, ну и стал скорее выпроваживать нас через черный ход. «Вы, говорит, на улице погуляйте чуток. Я сейчас загружу кое-что, потом вернетесь».
– А «кое-что» – это что? – решил уточнить я. Ира пожала плечами:
– Доски. Там доски под стеной лежали. – Она кивнула на вход в столярку. – Вовка напилил их. Потом в защитный цвет покрасил. Еще – фанеру. Понятно, для своей части. Вот их-то и загружал, мы видели из-за угла…
«Для палаток доски, вероятно, – подумал я, – которые кривыми оказались, по словам Шмоляра. А фанеру на что? Что-нибудь в том же роде?»
– …Ждали, когда освободится. Офицер ему не помогал. Рядом прохаживался.
– А что за офицер? Вы его знаете?
– Лица не видно было.
– Почему решили, что офицер?
– Так, шинель офицерская.
– Понятно. И дальше что?
– А ничего. Не остался Вовка в мастерской после погрузки. Уехал на грузовике с офицером. Ящик с инструментами взял с собой.
Мне виделась странной эта ночная погрузка. Так-то поработать ночью военному не в диковинку. Это даже не считая нарядов. Но, никуда уезжать Вовка, видно, не собирался…
– Увидев, что друга вашего припахали к работе, вы разошлись по домам с Ленкой, я правильно понимаю? И больше не приходили сюда? Ну, позже, ночью?
– Нет, конечно.
– Ясно. То есть, ничего не ясно, полная хрень, на самом деле, то, что было дальше! – стал я рассуждать вслух. – Человек (Вовка) где-то работает ночью, потом возвращается, явно усталый, но вместо того, чтобы лечь спать, принимается нюхать клей. При том, что у него есть водка, и куда логичнее было бы махануть полстаканчика с устатку да на этом успокоиться. Он же, если верить экспертам, балдеет, а после еще и закуривает. С чего у профессионалов-экспертов такая версия возникла? Не понимаю… А вы не хотите рассказать военному следователю про этого ночного офицера и отъезд Вовки на грузовике?
– Да ты что! – воскликнула Ира. – Нам же нельзя говорить о том, что мы здесь, в мастерской, были! Найдут офицера, или не найдут, еще не известно. А, если и найдут, то что?.. Отцу же точно будет плохо от того, что мы здесь с солдатами по ночам сидели! Скажут: «Досиделись!»
– Да, – вынужден был согласиться я.
– И Вовка не нюхал никакой клей! – горячо заверила Ира.
– Я и сам склоняюсь к тому, что не было у него никакой в том нужды.
Помолчали.
– Кроме Павлика здесь кто-то еще бывал из служивых? – спросил затем. Ира на меня как-то странно поглядела.