Из записок районного опера
Шрифт:
В общем, наорался он вволю. И лишь когда отпускал — буркнул напоследок, что в материалах итогов проверки СВБ моё нетрезвое состояние зафиксировано не будет…
Ага вот зачем он меня вызывал!.. Решил порадовать доброй вестью… Создать хорошее настроение заботливыми словами: «Спи спокойно, старлей, тебе больше ничего не угрожает…» Пожать мне дружески руку и пожелать новых успехов в жизни и трудовой деятельности…
Что ж… Весьма и весьма вам за это благодарен, товарищ майор!..
…И вот что я ещё скажу… Если даже Дед — сволочюга, то что ж тогда сказать про остальных моих
4. «Критические дни»…
Не всегда начальство занимается тем, чтобы вредить и гадить своим подчинённым, — иногда ещё и ест, пьёт, спит, сидит в туалете и разговаривает по телефону с собственными зазнобами…
Зато во всё остальное время это — такие какашки!..
Дед — один из лучших среди них… Но и у него бывают «критические дни», когда лучше держаться от него подальше… Не всегда получается, к сожалению!.. И как лохнулся, приблизился к нему на расстояние удара — так и набрасывается на тебя волком, кусая за все уязвимые местечки…
…Лишь одна из множества подобных картинок.
Явился в то утро на работу в 8.55. (А начало рабочего дня у нас — в 9.00). У входа в райотдел уже стоит начальник угрозыска, — проверяет по часам, кто из подчинённых во сколько явился на службу. Нормально, да?!. Как будто мы ему — маленькие дети, которых по часикам надо контролировать…
Небрежно — «гуляющей» походкой прошмыгнул было мимо, но разве ж от него скроешься?!. Подозвал к себе, налетел с ходу: «Почему опоздал?!. Почему глаза — «кислые»… Всю ночь бухал наверно?!»
Пропустив мимо ушей провокационный намёк насчёт бухалова, я начал оправдываться по первому, менее сколькому для меня пункту: «Ничего не опоздал — целых пять минут до начала!..»
Ох и понесло его…
«А-а-а, ты ещё и огрызаешься?!. Дай вам, филонщикам, волю — на службу только к 11-ти сползётесь!.. Двери в мой кабинет ногой станете открывать!.. Всех выгоню к ядреной матери за такие художества!..»
Возрази я хоть словечком, хоть жестом каким-нибудь вырази несогласие с этой крикливой бредятиной — и он, основательно зацепившись за мою личность, трендил бы ещё полчаса, но я — бдителен, и демонстрирую на лице одну только верноподданническую почтительность… Лежащих — не бьют. И начальник, чуток помедлив, и не найдя оснований для других зацепок (а про мои «кислые» глаза — уже забыв), помчался вслед за другим шмыгнувшим в райотделовские двери сотрудником, гневно вопя на бегу…
Позже — ежеутренняя оперативка.
Обычный стиль общения на ней — самый что ни на есть деловой, но сегодня же — один из «критических дней»… Дед орёт безостановочно!..
Причина для каждого из его воплей находится с необыкновенной лёгкостью. Меня он клеймит за всё те же опоздания. А на Игорька Ванюшкина — накинулся за то, что во время вчерашнего дежурства (в числе прочих выделенных для охраны порядка на футбольном матче нашей городской команды с какими-то заезжими хромоножками) тот ухитрился попасть под проливной дождь, и простудился, вследствие чего — надсадно кашлял, всем своим видом активно намекая на желание с завтрашнего дня уйти на больничный…
«Так-перетак, туды-растуды,
Игорёк неосторожно напоминает об этом начальнику. Тот, аж позеленев от подобной наглости, громыхнул почище Всевышнего: «Трах-тарарах, мать-перемать, надо было съездить на склад областного УВД и взять там!..»
Ага, уж всё сорвались с места и помчались… Да кому мы, рядовые районные опера, на том важном складе надобны?!. И вообще… Если нам что-то предоставить обязаны, но не предоставляют, то на хрен проявлять инициативу и тратить своё драгоценное время и не менее драгоценные силы на выколачивание п о л о ж е н н о г о?.. Не дождутся!.. Уж лучше простудиться и поболеть немножко… Тут есть свои плюсы: больше времени можно посидеть дома, с женой и ребёнком…
Пройдясь по остальному оперсоставу, и буквально в каждом найдя что-либо для шумного разноса, майор вернулся к моей скромной персоне: «Почему по делу Андриевского ты до сих пор не сделал то-то и то-то?!»
Покосившись на утратившего чувство меры шефа, и не обнаружив на его побагровевшей от гнева физиономии видимых признаков внезапно наступившего старческого слабоумия, я кротко напомнил, что по данному делу «то-то и то-то» должен делать не я, и даже не уголовный розыск в целом, а совсем другие лица, и в частности — занимающийся делом об убийстве Андриевского следователь районной прокуратуры…
«Что-о-о-о?!. Как ты со своим начальником разговариваешь?!.» — взревел шеф так, словно вот-вот собирался рожать. И, не найдя в своём арсенале более достойных для моего клеймления слов, пустил в ход коронное, сегодня уже использованное: «Да ты скоро обнаглеешь так, что двери в мой кабинет ногой открывать будешь!..»
Дались ему эти чёртовы двери… Надо и взаправду в отсутствие начальника потренироваться, распахивая двери в его кабинет ногой…
Чуть позже, наоравшись и немножко снизив тональность, Дед опять-таки вспомнил обо мне. На этот раз толковище он открыл по делу недавно задержанного вора-домушника Аннушкина, кличка «Нюра». Раскрутили мы его по полной программе, так что признал он не только своё (9 законных краж!), но и, в обмен на некоторые послабления в режиме и «подогрев», согласился взять на себя 7 «левых», то есть совершённых другими, так и не установленными ворами, и тем самым сняв этот вонючий груз с наших показателей раскрываемости преступлений…
Но начальник опять недоволен: «Почему «левых» — только семь?!. Пусть возьмёт десять, или даже двенадцать!.. В итоге будет круглое число — 21, «очко»… Ты меня понял, старлей?!»
На миг забывшись, я вскрикнул: «Да никак там даже и десять «левых» не пройдёт!.. Просто по времени не успел бы Нюра столько хат отбомбить, добыть столько добра и унести куда-то, а потом ещё и сбыть… Он же — не стожильный, чтоб на него «левак» как на КАМАЗ взваливать!.. Начнём лишнего вешать — такие «фонари» могут зажечься, что мало не покажется!..