Из жизни кукол
Шрифт:
В тот же день, когда прошел кровавый дождь, исчезли Нова и Мерси.
Надо бы отправиться домой и поспать. В первый раз за много месяцев Луве не примет лекарство. Хотя без снотворного он вообще не жил, так же как без пароксетина.
И, наверное, без тестостерона.
Разные люди устроены по-разному, и это несколько самонадеянно – назначать лекарства самому себе в попытке полюбить снова. Вернуть себе вожделение, утраченное несколько лет назад.
То, что он хотел дать ей – и не смог.
В памяти всплыла картина.
Диван
“Останешься на ночь?” – спрашивает она.
“Да”, – отвечает он, потому что это единственное его желание.
То самое, подумал он. Прежняя жизнь, которую он сейчас не может вернуть.
Луве прогнал мысли о ней.
Сейчас ему важнее причина, по которой он в половине третьего ночи все еще у себя в кабинете. Луве не оставляло чувство, что он просмотрел в письме Новы и Мерси что-то очень важное, что-то, от чего зависит все.
В письме ничего не говорилось о настоящем, зато рассказывалось о давних событиях. Как Мерси попала в Швецию, что предшествовало ее путешествию и что произошло в Гамбурге. И все же Луве казалось, что в тексте письма кроется что-то еще.
Он снова взялся за письмо.
В ушах зазвучал голос Мерси.
Меня разыскивала полиция, а спасла меня цыганская пара. Я села в их машину, не задавая вопросов, и они сказали, что отвезут меня в Бухенвальд, там я буду в безопасности.
Бухенвальдом назывался трейлерный табор в буковом лесу под Гамбургом. Ветер приносил туда постоянный гул со стороны аэропорта.
Надо мной, невысоко, с ревом пролетали самолеты, и я стала думать: может, именно в этом самолете сидит папа, а я живу здесь. Наверное, в один прекрасный день он действительно пролетел надо мной.
Цыган, подобравших Мерси, звали Флорин и Роксана, они приехали из Румынии. Из того, что писала Мерси, Луве понял, что оба были запойные алкоголики, но Мерси они явно нравились. Они не только спасли ее от полиции – они привезли ее туда, где она могла ночевать.
Рядом с текстом было изображение “фольксвагена-жука” и трейлера.
Табор устроили Флорин и Роксана, и они же позвали сюда своих родственников, а потом в таборе появились еще несколько мигрантов. “Когда живешь за границей, надо проявлять гостеприимство, – говорил Флорин, – потому что ты сам гость”. По-моему, хорошо сказано.
Мерси писала, что некоторые родственники Флорина и Роксаны откровенно невзлюбили ее, что четверо мужчин и одна женщина с самого начала выказывали недовольство водворением Мерси в табор. Я выучила, что negru и stricata значит “черная” и “проститутка”. Они плевали вслед Дасти и бросали в него камни.
В первый же вечер один из кузенов Роксаны предложил Мерси способ заработать денег на дорогу до Швеции.
Они поехали в город – якобы продавать
Я точно помню, что все дома были кирпичные, а в небе полно чаек, потом я выпила спиртного, мне дали какие-то таблетки. После них мир стал как в тумане, а жизнь показалась терпимой.
“Терпимой?” – подумал Луве, откинулся на спинку стула и помассировал шею.
Так, хватит… На сегодня довольно. Точнее, уже на завтра.
Луве отпер чулан, зажег лампочку и достал с полки подушку и одеяло с логотипом клиники. Потом вытащил еще несколько одеял – матрасов или наматрасников здесь не предусмотрено.
Вернувшись к себе в кабинет, Луве отодвинул стул и стал раскладывать одеяла на полу. Одеяла были разных цветов и с разным рисунком; самое последнее, которое он расстелил перед собой, оказалось черным в розовых цветочках.
Тут Луве вспомнился рисунок из письма.
Вместо того чтобы закончить стелить постель, он вернулся к письму. Потом сел за компьютер и снова вошел в Фейсбук.
“Цветочек” – не такое уж оригинальное прозвище, и Луве принялся просматривать френдов Новы и Мерси в поисках человека по фамилии Блум [58] , Блумберг или подобных, надо же с чего-то начать. Через десять минут Луве сдался.
Лучше оставлю это полиции, подумал он.
И вбил в окошко поиска псевдоним Мерси.
58
Blomma [bl?m: a] (шв.) – цветок.
Блэки Лолесс.
Все ссылки вели на страницы хэви-метал-группы W. A. S. P. Луве помнил их по середине восьмидесятых, когда он сам был молодым. Они спровоцировали моральную панику в Швеции, которая тогда еще была чуть не до смешного непорочной. Или непрочной? Разница, в общем, не принципиальна.
Потом Луве вбил в окошко поиска “Нова Хорни”. Ссылка нашлась всего одна. Ярко накрашенная Нова казалась старше, чем на самом деле. Она обозначила себя как фотомодель и актрису, место проживания – Голливуд, Калифорния.
У большинства ее френдов были шведские имена, почти все они были парнями.
Одного звали Ульф Блумстранд.
Тот самый Цветочек? Который отсасывает?
У них на ладонях раны
Росендальсвэген
Вера проснулась оттого, что замерзла.
С нижнего этажа доносился слабый звук, и она подумала – наверное, Кевин смотрит кино. Радиочасы показывали 02.22, и первой мыслью Веры было спуститься и спросить, как он себя чувствует, но она решила еще полежать, пока сон не поблекнет. Ей снился Себастьян.