Шрифт:
Как известно, Россия сильна бюрократическими учреждениями. Все, что когда-нибудь было узаконено каким либо циркуляром, неуклонно проводится в жизнь сетью исполнительских учреждений. Эти организации не похожи на все остальные: на производящие продукцию предприятия, на торгующие или обслуживающие фирмы. В них витает особый дух: дух приказов,
Глава I
Вот о таком учреждении одного провинциального городка я и хочу рассказать.
Начальником вышеозначенного учреждения был (есть и будет) мужчина. Заместителем также был мужчина. Начальниками отделов и подотделов были мужчины. Еще был шофер.
Зато все остальные были женщины. В основном, незамужние.
Может быть, именно поэтому столь строгое по своей исполнительской сути учреждение, наполовину напоминало парикмахерскую. Огромные, во весь рост открытые зеркала были прикреплены во всех мало-мальски подходящих для этого местах; на опечатанных с пластилиновыми блямбами шкафах, сейфах, железных ящиках теснились флаконы с различными лаками, жидкостями, парфюмом и прочими женскими премудростями, способными сделать из обычной – женщину – такую, которую не заметить нельзя. Зеркала поменьше стояли на письменных столах, были приклеены к передним панелям печатных машинок. До пяти пар обуви мостились под каждым столом. И странно было видеть в выдвижных ящиках столов карандаши и скрепки. Более логичным, сочетающимся с общей атмосферой, было бы обнаружить там кружевное белье, хотя, честно говоря, что-то такое пенно-белое, кружевное все же там промелькивало. На зарешеченных окнах вились короткие розовые занавески.
Попадая во время рабочего дня в это учреждение, посетитель терялся: где же он находится? – И по очень крутым лесенкам сползал, вцепившись в перила, вниз к табличке перед входом, долго и внимательно читал, искал другой вход и, не обнаружив его, кряхтя, поднимался опять наверх. Его глазам снова открывалась картина, смущавшая своим несоответствием строгой табличной надписи на вывеске. – Девицы в ажурных колготках, открытых мини-юбками до неслужебной высоты, неторопливо фланировали с какими-то листочками в наманикюренных, ярких коготках; и капризными голосками
Это будни. Но были еще праздники. И какие!..
Обсуждение предстоящего праздника начиналась задолго до него самого. Причем, все эти сорок служебных дамочек возлагали надежды, хлопоты и, соответственно, расходы по его проведению, на немногочисленных начальников отделов, то бишь, на мужчин учреждения. А подчиненные должны были настроиться на мероприятие морально и внешне.
Утром в нарядах, которые им самим казались сногсшибательными (сногсшибательными в конечном итоге оказывались, увы, не наряды! – но это не влияло на традицию), с химическими завитушками на голове, в слое грима, они спешили на служебное место. Так как завитушечный кошмар, после тщательного осмотра, оказывался на их взгляд недостаточным, то к нему добавлялся начес, дополнительный слой лака и немыслимая на сорокалетней тете заколка в виде бантика первоклассницы. Из сумочек вынималась жуткая по блеску, размерам, дешевизне и ненужности бижутерия и цеплялась к наряду. Теплые колготки заменялись черными в сеточку или, на худой конец, с рисунком; сапоги задвигались под стол и обувались шпильки. И в таком виде служащие начинали томиться до 14 часов с перерывом на обед, принимая вежливые комплименты посетителей, и этим скрашивая ожидание.
В 14 часов начиналась предпраздничная суета: раскрывались косметички – более резко очерчивались круги румян, тени над веками наливались весенней зеленью, губы становились у всех одинаково сиреневыми или коричневыми (в зависимости от общего поветрия в провинциальном городке), кошмарные барашки по сторонам начесов яростно поливались лаком. Все зеркала были нарасхват.
Но непосвященному трудно было определить, куда собираются эти женщины:
– Если на праздник, то почему все поголовно в черном?
Конец ознакомительного фрагмента.