Из жизни жен и любовниц

Данилова Анна

— Да я не вру, я действительно не знаю, где он!

— Значит, подумай: где он может быть? Может, у ваших общих друзей? А я постараюсь вычислить его.

— Он избавился от сим-карты, — всхлипывала Вероника. — Иначе вы бы могли определить местонахождение его телефона.

— Смышленый мальчик, да и взрослый уже, — сказала Лиза, поднимаясь, — звонил явно с телефона-автомата. Я попытаюсь выяснить, с какого именно. Но мне почему-то думается, что с вокзала. Он сел на поезд или, скорее всего, на электричку, поскольку там, для того чтобы взять билет, паспорт не требуется, и поехал куда глаза глядят. И если

это так, то найти его нам будет трудно. Но существуют камеры наблюдения на вокзале, может, мы и увидим его… Мне нужна его фотография.

— Да, вот, пожалуйста. — Вероника протянула ей фото. — Он светленький такой, у него большие карие глаза… Куртка темно-зеленая, с капюшоном, кроссовки такие большие, массивные, черно-зеленые. Думаю, на нем были черные широкие джинсы, его любимые, он надевал их, когда собирался пойти погулять или в клуб… Шапку он не носит. Когда холодно, набрасывает на голову капюшон. Да, капюшон с опушкой, черно-желтый мех. Кап, найди его! Думаю, тебе он позвонит…

— Но пока что не звонил, — сказал Капитан, и лицо его при этом скривилось, как от боли. — Вы должны мне поверить!

— Знаешь, Капитан, — сказала Лиза, — интуиция меня редко подводит… Так вот, у тебя вид человека, который что-то скрывает. Заговорщический вид.

— Вам показалось, — сказал Кап. — Я могу идти?

— Иди и помни обо всем, что я тебе сейчас сказала: если объявится Макс, звони мне сразу же. Только таким образом ты сможешь ему помочь.

И Лиза протянула парню свою визитку.

* * *

Вероника вернулась домой. Заварила чай, села у окна в кухне. Как так могло случиться, что она осталась одна? Макс, которого она так боялась предать, который был ей самым близким и родным человеком, являлся ее частью, тоже бросил ее в трудную минуту. Если он виновен, значит, он самостоятельно принял решение убить Дениса, и получается, что он — преступник. Если же он невиновен, то тем более непонятно, куда и зачем он сбежал? Почему отключил телефон? Что произошло этой ночью, что могло его так напугать?

Невозможно было оставаться дома, и она оделась, чтобы вновь поехать в больницу. Уж лучше сидеть там, в коридоре, и ждать, когда Денис очнется, чем глохнуть от невыносимой тишины здесь, в пустой квартире.

И в этот момент в дверь позвонили.

Вот сейчас мне скажут, что Денис умер, подумала она, и ее накрыла черная волна смертельного ужаса.

Она подошла к двери, взглянула в глазок. Уф, слава богу! Это Виктор! И отчего она так накричала на него там, в больнице? Человек хотел помочь, а она сорвалась на нем.

Она впустила его.

— Извини меня, Виктор…

— Да брось ты, я что, не понимаю, что ли? Вот, я купил по дороге тебе продукты. Возьми.

Вероника подняла два тяжелых пакета.

— Что это? Зачем? — Она понесла их в кухню.

— Я подумал, что о тебе сейчас некому позаботиться, ты осталась совсем одна…

— Что мне делать, Витя? Денис в тяжелом состоянии, и неизвестно, когда он очнется. Вообще-то я собиралась к нему…

— И правильно. Давай поедем вместе? Ты обедала?

— Да ничего я не ела. Не хочется.

— Тогда хотя бы яблоко съешь, смотри, какие красивые яблоки я тебе купил.

Она вдруг заметила, что он не смотрит на нее, отводит взгляд.

— Витя? Что-нибудь случилось?!

Сердце

ее, как ей показалось, остановилось. Он не просто так пришел, он, вероятно, узнал что-то страшное про Дениса и теперь не знает, как ей об этом сказать! Говорит о каких-то яблоках, потому что нет у него сил говорить о другом, о более важном, — о смерти.

Она медленно повернула голову, и ей стало страшно встретиться с его взглядом. Ведь увидев его глаза, выражение его лица, она сразу все поймет.

— Витя, он что, умер?! Ты сейчас оттуда? Говори…

— Да ты что, Вероника?! Ты подумала, что я собираюсь тебе сообщить о том, что Денис… Успокойся… Фу ты, я и сам испугался твоего взгляда… У тебя сейчас такие глаза…

— Значит, пока еще есть надежда… — И она расплакалась. — Просто ты не смотришь на меня… И я подумала…

— Да у меня свои проблемы просто…

— Так, давай сейчас поедем в больницу, и ты по дороге мне все расскажешь. В другой ситуации мы бы с тобой посидели спокойно, поговорили, но не сейчас. Я должна его увидеть, должна убедиться в том, что он пошел на поправку. Он молодой еще, сильный, он выкарабкается… Поехали!

В машине ей стало как-то спокойнее. Как хорошо, что она ошиблась!

— Ты очень нервно ведешь машину, Витя… Успокойся и расскажи мне, что у тебя случилось?

— Марта мне изменяет.

— Да ты что?! Откуда тебе это известно?

— Она очень изменилась в последнее время. Стала какой-то не такой, чужой… К себе не подпускает, одевается не так, как раньше, наряжается… Говорит, к примеру, что идет в магазин за продуктами, супермаркет в трех минутах ходу от нас, и пропадает часами. Однажды я в окно увидел, как она выходит из черного «Мерседеса». Причем не сразу вышла, а как бы задержалась в машине, ну вроде разговаривала с водителем, веселая такая, рукой ему потом помахала. Думаю, в машине они целовались. А когда вернулась домой — чернее тучи. Не разговаривает со мной, только огрызается. Одежду всю с себя сняла, в корзину с грязным бельем сунула, помылась, надела халат и так весь оставшийся день в нем и проходила. Словно нарочно, она же знает, что я терпеть не могу, когда она в халате…

— А ты не спросил ее, что это за машина, кто ее подвез?

— Спросил, конечно. Она сказала — так, знакомый, мол. Увидел, как она тяжелые сумки тащит…

— А сумки действительно были тяжелыми?

— Она картошку купила…

— Ну вот, видишь. Картошку ты должен покупать, все-таки это тяжело… И это все?

— Мне постоянно кажется, что от нее пахнет как-то по другому, что это не ее духи. Может, это духи ее любовника?

— Скажи, Витя, ты любишь ее?

— Конечно люблю, что за вопрос?!

— Если любишь и намерен с ней и дальше жить, научись доверять ей. Иначе вам будет трудно. И ей, и тебе. Знаешь, это очень неприятное чувство, когда тебя подозревают в измене, а ты не виноват. Словно тебя в грязь окунают. По себе знаю, у меня был один такой мужчина, еще до Дениса… Думаю, такие люди по себе судят или же насмотрелись на чью-то неблагополучную жизнь.

* * *

В реанимацию пустили только Веронику. Отсюда, размышляла она, только два выхода: или в жизнь, или в смерть. Денис балансировал на грани, и только от состояния его здоровья зависело, вернется он или нет.