Из золотых полей

Рипли Александра

— Рэндал, а чем ты занимаешься?

— Чем занимаюсь? Что ты имеешь в виду?

— Мне просто интересно. Так чем ты занимаешься? Что собой представляет твоя жизнь?

— Но ведь ты уже и так все о ней знаешь. Я понемногу коллекционирую произведения искусства. Читаю. Хожу в театр. Встречаюсь с друзьями. Бываю в своих клубах. Светский сезон я провожу в Лондоне. Гощу в поместьях своих друзей, чтобы принять участие в охоте. И иногда езжу на континент.

Он взял ее руку и положил ее себе на бедро.

— Мм, как хорошо. А теперь пусти в

ход кончики ногтей… Разумеется, после того как мы поженимся, нам придется принимать гостей. У холостяков нет такой обязанности. Мы купим загородный дом с охотничьими угодьями, а на светский сезон будем снимать особняк в Лондоне — или наоборот, как ты захочешь. Многое будет зависеть от размера той суммы, которую тебе выплатит твой муж.

Чесс перестала его гладить и рывком села на кровати.

— Суммы, которую мне выплатит мой муж? О чем ты?

Рэндал опять притянул ее к себе.

— Ты же с ним разведешься; так всегда поступают в подобных случаях. И он выделит тебе часть имущества. Полагаю, Нэйт будет очень щедр; ведь он любит тебя. Мы купим дом, породистых лошадей…

Чесс высвободилась из его объятий, повернулась, встала на колени и, сев на пятки, посмотрела на него сверху вниз.

— Ты, наверное, сошел с ума, Рэндал. Ты вообразил, что я Консуэло Вандербильт? Скажи, какую цену ты назначил за этот брак?

Теперь в его взгляде не было нежной снисходительности.

— Оставь эту мелодраму, Чесс. Ты же взрослая женщина, а не девчонка. Чтобы жить в комфорте, нужны деньги. Только в дешевых романах для низших классов мужчины и женщины довольствуются одной любовью. А люди нашего круга должны поддерживать определенный образ жизни, иначе общество будет их игнорировать.

Чесс смотрела на красавца-мужчину, который так долго был властителем ее сердца и ума. Она знала каждый дюйм его сильного, гибкого тела, каждый упругий завиток волос на его голове; его лицо было знакомо ей лучше, чем ее собственное, потому что она любовалась им сначала воочию, а потом в мыслях не одну тысячу часов.

И все же перед нею был незнакомец. Она почти не знала ни его сердца, ни его мыслей.

— Рэндал, мне надо идти, — сказала она. — Нэйтен может вернуться с минуты на минуту.

Он вздернул плечи, приподнявшись на левом локте. Его правая рука погладила ее колени, скользнула по мягкой, чувствительной коже на внутренней стороне ее бедер.

— Побудь со мной еще немного. Ты сумеешь придумать, что ему сказать.

Помимо воли она сладострастно изогнула спину подставляя груди ласкам его губ и рук. Ее тело властно требовало его тела. Она чувствовала, что уже сейчас в ней все горячо и влажно, готово к тому, чтобы он вошел в нее.

— Нет, — проговорила она, задыхаясь, — нет, не теперь.

Она подавила порыв своей плоти, встала с кровати и неверным шагом дошла до ванной. Закрыв за собою дверь, Чесс тяжело привалилась к ней: ее шатало от слабости.

Что-то, таящееся у нее глубоко внутри, дало ей силы уйти. Потом, в своей комнате, после того, как телесная

слабость прошла, она вновь обрела способность мыслить, а не только чувствовать.

«Я люблю тебя», — сказала она Рэндалу. «Я люблю его», — твердила она себе тысячу раз. Как могла она быть настолько уверена, что любит человека, который — теперь она это знала — был для нее совершенным незнакомцем?

Нет, думать так о нем несправедливо. Рэндал — отнюдь не незнакомец. Он — именно то, чем кажется, то, чем был всю свою жизнь. Английский джентльмен из высшего общества, обязанный во всем следовать его законам.

С ее стороны было ребяческой наивностью оскорбиться, когда он заговорил о деньгах. Это вовсе не означало, что он хочет жениться на ней из-за ее денег. Если бы Рэндал захотел жениться на деньгах, ему бы отлично подошла любая из юных протеже Флоренс Твомбли.

Он в самом деле любит ее. Ее, Чесс. Со всеми ее морщинками и сединой.

Тут было отчего прийти в изумление.

Но почему тогда она не обезумела от счастья? Ведь именно об этом она мечтала, этого желала больше всего на свете, разве не так? Быть любимой Рэндалом и любить его. Заниматься с ним любовью. Вот что они делали, когда оставались вдвоем, — занимались любовью, а не любили.

Любовь — это другое. Ее нельзя отгородить от мира, закрыв за дверью спальни. Любовь — это общий риск, общий энтузиазм, это общая жизнь, когда двое вместе познают новое, вместе учатся на ошибках и делят друг с другом все. Любовь — это когда мужчина и женщина вдвоем пролагают первую тропу по нетронутому снегу приключений, которые приносит с собой каждый новый день.

Любовь — это Нэйтен. Так было с того первого дня, когда они оба рискнули своим будущим. Нэйтен и жизнь рядом с Нэйтеном — вот то единственное, чего она всегда хотела. По-другому было только в спальне.

И кто же был в этом виноват?

На мгновение Чесс ощутила всю ту горечь разочарования в самой себе, всю ту ярость, которые накопились в ней за пятнадцать лет ее брака. Нэйтен никогда не хотел ее; он заставлял ее чувствовать себя неудачницей — уродливой и нежеланной.

И тут она рассмеялась. Потому что теперь она знала, что может быть желанной. И знала, как просто мужчине и женщине «тешить» друг друга. Ей вовсе не нужно ждать и надеяться, что Нэйтен научит ее, как это делается. Пожалуй, она и сама могла бы поучить его кое-чему.

Ей не терпелось увидеть его реакцию, услышать его изумленное «О, Господи Боже, Чесс!»

Как же им будет хорошо! Убранная красным шелком комната наполнилась пьянящим звуком ее счастливого, обольстительного смеха.

Возвратившись из Эшвилля, Нэйт зашел в свою комнату, чтобы переодеться к обеду. Дверь между ванной комнатой и спальней Чесс была открыта. Он собрался было закрыть ее, но тут услышал голос Чесс:

— Зайди ко мне, Нэйтен.

Она читала, опираясь на гору подушек, наваленных на кровати. Ее длинные волосы были распущены по плечам и желто-зеленому шелковому халату.