Из Золушки в Королеву

Maria-Mirabella

— Ты не дослушал. Я не хочу действовать сгоряча — мне нужно подумать. Давай встретимся сегодня за обедом — у нас рейс только завтра, так что времени предостаточно.

Мужчина кивает и порывается что-то сказать, но я его обрываю — слова сейчас не нужны…

Он молча покидает номер, а я потрясенно выдыхаю, и, обессиленная, падаю в кресло. Господи, за что? Почему он снова появился в нашей жизни? Почему он не может просто уйти?

Такой разбитой меня и нашёл Джас. Стоун осторожно садится рядом и берет мою руку:

— Все так плохо?

— Даже не знаю. Сегодня мы с ним встречаемся

и, думаю, наконец-то, расставим все точки над «и». В конце концов, нельзя все время избегать препятствия — в один момент нужно будет их преодолеть. Все будет хорошо, Джас, а сейчас пошли спать, — мы обнимаемся и расходимся по спальням.

Мой маленький ангел спокойно спит, сложив ладошки под щечкой, и я улыбаюсь при виде этой картины. Невесомо провожу по медным волосикам, чувствуя, как наливается любовью к этой маленькой девочке все моё естество. Она — самый важный для меня человечек, и я смогу свернуть горы, только бы видеть ее счастливые глазки.

Я осторожно ложусь рядом, но сна ни в одном глазу. Все мои мысли заняты мистером Кристианом Греем, и мозг тщетно пытается найти возможность сохранить устоявшийся порядок новой жизни. Вполне очевидно, что после встречи с Кристианом нас с Лисс ждут большие перемены, но что они принесут? Я должна уберечь свое солнышко от потрясений, боли и разочарования, а как это сделать — не знаю. Боже, помоги нам…

Утро наступившего дня идеально отображает мои чувства и переживания — в Лондоне привычный дождь. Мы с Джаспером и дочкой завтракаем, и парень время от времени кидает на меня осторожные взгляды, словно боится, что я взорвусь. Что же, внутри меня как раз буйство эмоций, и неизвестно, какая из них выйдет победительницей, Больно, страшно, непонятно, опасно…

После завтрака мы оказываемся заложниками Алисии Кетрин Квин, которая была очень настоятельна в своей просьбе поиграть. Только она уговорила Джаса быть ее лошадью, как в дверь постучали, и я с радостью побежала укрываться от маленького энерджайзера.

Нас побеспокоил швейцар, который принес записку от Грея:

«Жду тебя в 5 часов в холле. Кристиан»

Тереблю в руках кусок дорогого картона и возвращаюсь к своим любимым. Джаспер замечает письмо, после чего сразу напрягается:

— Это от него? От Грея, ведь так?

— Да, он написал, что заберет меня после обеда.

Собеседник вздыхает:

— Ты уверена, что хочешь пойти? Может быть мне лучше пойти с тобой?

— Прости Джас, но в данной ситуации я должна разобраться сама. Извини, ты сможешь сегодня снова посидеть с Лисс?

Мужчина подхватывает девочку на руки и пару раз подкидывает вверх:

— Ну что за вопросы, Лили… или лучше, Ана?

На моём лице появляется грустная улыбка:

— Можешь называть, как хочешь — я уже сама не знаю, кто я, — медленно подхожу к мужчине и девочке и обнимаю их. — Джаспер, ты ведь меня любишь?

Раздается приглушенный смех:

— А как иначе, принцесса? — Хе-хе, я и не сомневалась.

— Спасибо, дорогой! Так вот, я сложу наши чемоданы, и, если задержусь, поезжайте прямо в аэропорт сами. Вылет в три ночи — зато утром уже будем в Берлине. Договорились?

Джаспер начинает хохотать, что вызывает у нас с дочерью полнейшее

недоумение. Мы вопросительно на него смотрим, и он, заметив пристальные взгляды, успокаивается:

— Лили, если ты планируешь «задержаться», зачем вообще вылетать в такое время? Лучше спокойно миритесь до утра, — На лице друга появляется широченная улыбка, а я внезапно осознаю, что сказала минутой назад и как это понял парень. Блин, я не имела ввиду секс!

— Джас, я предполагаю своё опоздание не из-за планов затащить Грея в постель, а по причине его любви к выяснению отношений и всяческим спорам. Не удивлюсь, если он приедет с адвокатом. А теперь повторяю — вы всё запомнили про рейс?

И старой, и малой кивают с серьезным выражением лица, а я, улыбнувшись, иду в спальню собирать вещи…

На часах без пяти минут пять, поэтому подхватив сумочку и поцеловав Лисси и Джаса, я спускаюсь на первый этаж отеля. Сердце ужасно колотится, словно хочет вырваться наружу, а голова просто раскалывается от переживаний. Сегодня наконец-то все решится, и любой исход будет болезненным и сложным. Самое трудное, что мозг и сердце не могут найти единого решения проблемы — лишь усложняют ситуацию. Господи, дай нам сил!

При виде Кристиана у меня перехватывает дыхание — он надел мой любимый серебристый галстук. Знаю, это странно, но именно этот мужской аксессуар стал свидетелем самых важных событий в нашей жизни: знакомства, первого свидания, моего выпуска, помолвки и свадьбы. Грей не раз говорил, что не может его поменять, потому что так он чувствует связь со мной, а в те моменты я была способна только залиться румянцем и потянуться за нежным поцелуем. Дааа, как давно это было!

— Анастейша.

— Кристиан, — мы оба склоняем головы в знак приветствия, после чего, в сопровождении телохранителя, отправляемся к машине мужа. Грозовые облака уже успели покинуть территорию столицы Англии, и я обрадовалась, что одела платье, так как послеполуденное солнце озарило светом весь город.

Мы молча едем в автомобиле, и мои глаза цепляются за знакомые пейзажи, которые успели немного измениться. Каждое здание и каждая улица несли в себе какое-то особенное воспоминание из жизни Анастейши Стил, и было приятно хоть на минутку окунуться в прошлое. Но место, куда мы приехали, вызвало лишь злость с болью — водитель остановил машину возле особняка Грея, нашего бывшего семейного гнездышка:

— Грей! Какого черта мы тут делаем? Нельзя было просто в ресторан приехать?

— Нельзя, потому что везде папарацци. Ты не подумала, как бы потом пришлось объяснять эмоциональную встречу с Кристианом Греем? Сейчас еще не время давать комментарии прошлого кому-то постороннему, правда?

Он прав, но я все равно чертовски зла, поэтому молча иду внутрь здания, прекрасно помня расположение комнат в доме. Кристиан идёт сзади и натыкается на мою окаменевшую фигуру, а у меня в голове раз за разом всплывают моменты, которые, как я думала, никогда не появятся на поверхности. Это просто чистый шок — вся обстановка сохранилась в начальном виде, а мои фотографии буквально на каждой стене. И последний удар — изображение двухлетней Лисси в рамке, что стоит на небольшом столике возле дивана.