Изабель
Шрифт:
— Ты не видел, как играет наша команда, — возразил дядя. — Нед, ты хочешь, чтобы твоего дядю убили, едва ты успел с ним познакомиться?
Нед покачал головой.
— Нет, я с этим не спешу.
— Правда? — сказал Дейв. — Я действительно умею драться. И позаботился о том, чтобы сохранить это умение. Но этот человек — они оба — в своей собственной лиге, в своем собственном мире. Я держал марку там, на вилле, потому что хотел, чтобы они приняли нас всерьез, но я бы погиб там, если бы он захотел этого.
Молчание. Они были совершенно одни
— Что он будет теперь делать? — спросил Дейв.
Меган ответила:
— Ким обработала его рану еще раз, потом Нед сказал ему, что почувствовал Изабель в Арле. Он отправился туда.
Дейв посмотрел на Неда.
— Почему ты это сделал?
Нед пожал плечами.
— Я рассказал Фелану, когда он с нами прощался. Наверное, я старался быть честным.
— Думаешь, кто-нибудь из них будет честным?
Нед шаркнул подошвой по гравию.
— Может, и нет.
Кимберли отпустила мужа и сделала шаг назад. Ее волосы казались совсем белыми в лунном свете.
— Я решила, что она мне не нравится.
Дядя Дейв сделал вид, будто поражен. Он посмотрел на Меган.
— Что? Через столько лет?
Ким стукнула его кулаком в грудь.
— Не сестра! Я обожаю сестру.
— Я этого совсем не заслуживаю, — пробормотала мать Неда.
— Не в этом дело, — сказала Ким.
— Разве?
Ее сестра покачала головой.
— Нет. А не нравится мне Изабель.
Дейв громко рассмеялся, поразив Неда.
— О боже. Не говори ей об этом. Ты совершенно погубишь ее жизнь в этом времени, если она узнает, что Ким Форд так к ней относится.
Жена еще раз стукнула его.
— Замолчи ты.
Дейв замолчал. А Нед произнес через несколько мгновений:
— Не надо ее ненавидеть. Не надо даже не любить ее. Она вне этого. Еще больше, чем они.
Остальные три человека смотрели на него.
— Ничего не могу поделать, — упрямо заявила его тетя. — Эти двое играют в прятки, а потом проигравшего убивают ради нее? Мне это не нравится, вот и все.
— Вы ее не видели, — сказал Нед. — В этом… вся разница. Вот в чем дело для всех них. Я думаю, у нее тоже нет большого выбора.
— Погоди, — произнесла его мать.
Они повернулись к ней. Лунный свет освещал ее лицо.
— Ты не сказал, что один будет убит, Нед.
— Но я говорил, — возразил он. — Именно это она…
Он осекся. Его сердце внезапно снова сильно забилось.
— Ты не говорил, дорогой, — очень мягко сказала его мать. — И Кейт тоже. Я все записывала.
Они смотрели на нее во все глаза. Меган Марринер смотрела на сына.
— Ты сказал — «будет принесен в жертву».
ГЛАВА 17
Восход солнца, первый дар в этом мире. Обещание и исцеление после трудного превращения в ночи. После тьмы, после осады зверей — воображаемых и реальных — и внутренних страхов, и необузданных, жестоких мужчин. После потери возможности видеть, что может сбить человека с пути и завести в канаву, или в болото,
Бледный утренний свет прогонял подобные страхи много веков, тысячелетий, какие бы опасности ни сулил наступивший день. Распахивали со стуком ставни, раздвигали шторы, отпирали двери и витрины лавок, открывали засовы городских ворот и распахивали их настежь, а мужчины и женщины выходили в подаренный день.
С другой стороны (в жизни почти всегда есть другая сторона), дневной свет означал, что гораздо труднее найти место уединения, тишину для медитации, утешение в печали — или тайную любовь и избежать ненужных взглядов. При ясном свете все это становится редкостью.
И труднее — гораздо труднее — спрятаться так, чтобы тебя не нашли.
Но она же хочет, чтобы ее нашли. На этом все построено. Она готова рассердиться, что они не приходят так долго и она остается одна.
Несправедливо, наверное, так как она затруднила им задачу, но считается, что они любят ее безмерно, что она нужна им больше, чем дыхание или свет, а она провела уже вторую ночь под открытым небом, в одиночестве, и было холодно.
Она отчасти привыкла к лишениям, но ей также не чужда страсть. Когда она увидела их обоих в Антремоне, когда явилась на призыв, в ней вспыхнули желание, страсть, воспоминания.
Конечно, она бы им этого не показала.
Еще рано, а после — только одному из них. Но эти чувства сейчас в ней, и пока она лежит без сна, наблюдая, как звезды плывут через открытое пространство на юг, словно в окне, она до боли ясно их сознает, как и прожитые и потерянные жизни.
И тех двоих, которые где-то там ее разыскивают.
Она не совсем понимает, почему сказала «три дня». В этом не было необходимости. Жесткое зернышко страха затаилось внутри: есть вероятность, что они не найдут ее вовремя. Она понимает, что, придя сейчас в это выбранное ею место, она не пойдет дальше, не облегчит им задачу, и себе тоже.
Если один из них достаточно сильно в ней нуждается, он придет сюда.
Меган Марринер, не выказывая никаких признаков усталости, отвезла Грега в больницу на рассвете. Вчера вечером она сказала, что сделает это, и не в ее правилах было отступать. Стив отвез их на микроавтобусе.
Кейт, которую после завтрака ввели в курс дела, сидела за кухонным столом над записями Мелани и собранными ею путеводителями. Нед за компьютером шарил по «Гуглу» так быстро, как только позволяла скорость набора и просмотра. Он спал около трех часов и держался только на адреналине, понимая, что в какой-то момент может просто рухнуть.
Они искали подсказки, основываясь на том, что поняла мать Неда у барьера для машин прошлой ночью. Кейт побледнела, когда проснулась утром, и у нее спросили об этом. Но она помнила эти слова, так же, как и Нед. Там, в Антремоне, ставя перед двумя мужчинами задачу найти ее, Изабель говорила не просто об убийстве.