Изабелла Баварская
Шрифт:
— Ваше величество, доктор прав. Но ведь вы вернетесь?
Король отвел врача в сторону и, глядя ему прямо в глаза, спросил:
— Мэтр, вы отсылаете меня, чтобы я не видел, как она умирает? В таком случае ничто не заставит меня покинуть этот дом. Если вы не надеетесь вернуть мне ее живой, оставьте мне хотя бы еще минуту, еще секунду.
Врач подошел к Одетте, снова взял ее руку, пристально посмотрел на больную и, обращаясь к королю, сказал:
— Ваше величество, вы можете удалиться, это дитя, вероятно, протянет до утра.
Король судорожно сжал руки врача, и две крупные слезы скатились по его щекам.
— Значит, она приговорена, — глухо прошептал он, — она умрет! Я потеряю ее! Так я не уйду отсюда. Ничто не заставит меня уйти отсюда, ничто на свете!
— Однако, сир, вам
— Тогда я ухожу, я оставляю ее, — решительно произнес король.
Затем, бросившись к Одетте, он прижал ее к груди и сказал:
— Одетта, наберись терпения и будь мужественной; мне не хотелось покидать тебя, но так надо. Береги себя для меня, а я вернусь, вернусь непременно.
— Прощайте, ваше величество, — печально молвила Одетта.
— Нет, не прощай, до свидания.
— Да будет на то воля божья, — прошептала девушка и, закрыв глаза, уронила голову на подушку.
В отчаянии, обливаясь слезами, возвращался король во дворец Сен-Поль; он заперся у себя в покоях и так провел два часа, которые показались ему вечностью; как ни пытался он отвлечься, он неустанно ощущал одно и то же: он чувствовал острые, пронзающие боли в голове, перед его глазами взметывались языки пламени; он обеими руками сжимал свой пылающий лоб, словно стараясь удержать в нем рассудок; тот, едва вернувшись, снова готов был исчезнуть. В какой-то миг Карлу показалось, что силы его иссякают, тогда он бросился вон из своих покоев и бегом пустился по направлению к улице Садов, но, завидев заветный дом, остановился как вкопанный и задрожал всем телом. Через минуту Карл двинулся дальше, но таким медленным шагом, словно шел за гробом. Он долго не решался переступить порог и чуть было не повернул обратно в Сен-Поль, чтобы там, как было условлено, дожидаться вестей. Наконец он машинально взобрался вверх по лестнице, подошел к дверям и прислушался: до него донесся крик. Спустя несколько минут все стихло. Жанна быстро отдернула портьеру — за ней стоял коленопреклоненный король.
— Ну как? — с тревогой спросил он. — Что Одетта?
— Одетта разрешилась. Она ждет вас.
Король бросился в комнату, смеясь и плача одновременно, но у постели Одетты резко остановился: она лежала бледная, как изваяние, и держала на руках дочь note 16 .
Как ни бледно было лицо молодой матери, оно все светилось; нежная, полная надежды улыбка озаряла его, улыбка, не поддающаяся никакому описанию, улыбка матери, предназначенная только ее дитяти, сотканная из любви, мольбы и веры.
Note16
Эта девочка, Маргарита Валуа, стала впоследствии женой сира Арколана, получив в приданое Бельвиль в Пуату.
Карл стоял в нерешительности, и Одетта, собрав все силы, подняла ребенка и протянула его королю.
— Ваше величество, — сказала молодая женщина, — вот что останется вам от меня.
— О, и мать и дитя будут жить! — воскликнул Карл, схватил обеих в охапку и прижал к груди. — Бог оставит на стебле и розу и бутон; чем мы прогневили его, почему он должен нас разлучить?
— Ваше величество, — произнес врач, — бедняжка так настрадалась, ей нужен покой.
— О, доктор, умоляю, — сказала Одетта, — мне будет покойнее, если он будет подле меня. Вы ведь знаете, мне, наверное, не суждено увидеть его вновь; чудо, что я еще жива, природа подарила мне это чудо в награду за ребенка, которого я произвела на свет.
При этих словах она уронила голову на плечо Карла. Жанна взяла у матери девочку, врач вышел, Одетта и король остались одни.
— Теперь, дитя мое, — сказал король, — моя очередь бодрствовать у твоего изголовья, ведь ты так долго не смыкала глаз, сидя подле меня. Через тебя господь спас меня, я менее, чем ты, достоин его доброты, но я надеюсь на его снисходительность. Спи, а я буду
Одетта печально улыбнулась, чуть заметно сжала руку короля и закрыла глаза. Вскоре по тому, как ровно она дышит и как спокойно вздымается ее грудь, король понял, что она заснула.
Карл, стараясь не двигаться, смотрел на бледное лицо, принадлежавшее уже другому миру, и только ярко окрашенные губы и биение сердца указывали, что слабый огонек жизни еще теплится в груди Одетты. Время от времени по ее истомленному телу пробегала судорога, и вслед за тем на лбу выступал холодный пот. Приступы стали повторяться чаще; из груди вырывались глухие вздохи, слабые, едва различимые вскрики — Одетта боролась с чем-то во сне. То был бред, и Карл, поняв это, разбудил девушку.
Она открыла глаза, ее помутневший взгляд бессмысленно блуждал по комнате, останавливаясь то на одном, то на другом предмете, наконец он устремился на короля и узнал его; Одетта радостно вскрикнула:
— О, вы здесь, ваше величество! Так это был только сон, мы с вами еще не расстались?
Карл прижал ее к своему сердцу.
— Представьте, — продолжала она, — едва я смежила веки, как ангел опустился в изножье моей кровати. Его лоб был окружен золотым нимбом, у него были белые крылья, а в руках — пальмовая ветвь. Он кротко посмотрел на меня и сказал: «Я пришел за тобой, бог позвал тебя к себе». Я сказала ему, что вы держите меня в своих объятьях и я не могу вас покинуть. Тогда он коснулся меня пальмовой ветвью, и мне почудилось, будто у меня тоже выросли крылья. А потом все смешалось, и уже я бодрствую, а вы спите. Ангел поднялся, а я последовала за ним, держа вас в руках, и мы вместе поплыли к небу. Меня охватил восторг, я была сильная и легкая, мне легко дышалось; но вот вы все сильнее стали оттягивать мне руки, я продолжала лететь, однако дышать мне было все труднее, я задыхалась. Я попробовала вас разбудить, но не смогла, — вы крепко спали; я пыталась кричать, в надежде, что вы услышите меня, но крик застрял у меня в горле, я обратила к ангелу молящий взор, но он стоял во вратах неба и приглашал меня приобщиться к нему. Я хотела ему сказать, что не в силах больше двигаться, я задыхаюсь, что это не вас я держу в руках, а целый мир, но ни слова, ни звука не вырвалось из моих уст, руки у меня затекли, вот-вот я выроню вас; еще два взмаха крыльями — и я достану до ангела; последним усилием я протянула руку, чтобы коснуться складок его платья, но моя рука погрузилась в нечто бесформенное, лишенное упругости, в пар; а рука, которой я держала вас, упала, точно неживая, и вы стремительно покатились вниз. Я закричала… и вы разбудили меня, благодарю, благодарю.
Она прижалась губами к щеке Карла и, упав без сил под бременем только что пережитого, снова закрыла глаза и уснула.
Король не спускал с нее глаз, страшась, как бы ее не начали опять мучить кошмары. Но вот у него перед глазами комната покачнулась, окружавшие его предметы словно завертелись. Стул, на котором он сидел, пошатнулся; Карл хотел бы подняться, открыть окно, прогнать одурь, но тогда он разбудит Одетту, которая спокойно спала в его объятиях, кровь в ней успокоилась, губы слегка побледнели, — два часа отдыха могли вернуть ей силы. И он не посмел шевельнуться. Чтобы не поддаться наваждению, он прижался лбом ко лбу Одетты, прикрыл глаза, еще некоторое время видел какие-то странные, неопределенной формы предметы, оторвавшиеся от земли и плавающие в воздухе; затем их заволокла усыпанная искрами дымка, потом и искры пропали, все остановилось, настали ночь и тишина — он заснул.
Через час он проснулся от ощущения холода у щеки, на эту щеку уронила голову Одетта, и щека была холодна. Одетта всей тяжестью своего тела давила на него. Карл хотел поудобнее положить ее на кровати. Щеки девушки были бледнее обычного, краска сбежала с ее губ; он склонился над нею и не почувствовал дыхания. Тогда он бросился на нее и стал покрывать ее поцелуями; страшный крик вырвался из его груди.
Жанна и врач вбежали в комнату, бросились к кровати: Одетты на ней не было, они огляделись вокруг — в углу сидел Карл и прижимал к себе тело девушки, закутанное в простыни. Глаза Одетты были закрыты, глаза Карла широко открыты и устремлены в одну точку; Одетта была мертва, Карл — безумен.