Избалован до невозможности
Шрифт:
– Коротко и ясно, - отметил я.
Мартин нахмурил брови, и они стали похожи на двух лохматых гусениц, выгибающих спины при виде друг друга.
– Стоило упомянуть хотя бы, по какому поводу он звонит.
– Могу предложить выход из этого положения, - сказал я, протянул ему трубку и набрал номер, который назвал Розен.
– Поговори с ним.
– Тебе что, обязательно нужно набирать номер языком?
– прошипел Мартин. Достав носовой платок, он начал протирать трубку.
– Все и так высохнет, - уверил я его.
Он начал было разглагольствовать на тему
– Верни кассету на место, в автоответчик. Мы назначили встречу.
Кэл Розен жил в центре, в фешенебельном многоэтажном здании, где все до мелочей дышало роскошью. И лишь парковочных мест для машин посетителей здесь было мало. В конце концов Мартину удалось припарковаться только через четыре дома оттуда.
Высвободив меня из-под ремня безопасности, он осторожно поставил меня на землю, а потом с целеустремленным видом зашагал по тротуару, стремясь поскорее оставить позади ржавое корыто, на котором приехал. Кто-нибудь на его месте купил бы новую машину, но ему было приятнее ненавидеть уже имеющуюся.
Я посмотрел на его удаляющуюся спину, на незакрытую дверцу автомобиля, снова на спину Мартина. Вполголоса бормоча проклятия, я прислонился к дверце и толкнул ее. Она не шевельнулась. Я снова навалился на нее. Петли взвизгнули от возмущения, а затем, страдальчески застонав, уступили; дверь захлопнулась.
А я упал лицом прямо на тротуар.
В мою сторону шла толстуха с чихуахуа на поводке. Я лежал на земле, поэтому мой глаз, а он у меня один, оказался примерно на высоте глаз собаки. Она уставилась на меня, я свирепо смотрел на нее.
Реакция чихуахуа на любые стимулы одинакова во всех ситуациях, так что собачка начала нервно приплясывать по кругу и лаять. Ее визгливый лай и сам по себе действовал на нервы, смотреть же, как такое существо устраивает перед тобой боевой танец, было оскорбительно, а я и так пострадал при падении.
С огромным трудом я поднялся на ноги. Это привело проклятую тварь в исступление; она постукивала когтями и скребла ими о бетон. Я пожелал ей тут же и умереть от внезапного приступа, но исполниться моему желанию было не суждено.
Женщина готова была предоставить почти всю ширину тротуара в мое распоряжение, а вот у чихуахуа было на этот счет свое мнение. Она дернулась изо всех сил и вырвала поводок из рук хозяйки.
Однажды мы с Мартином разыскивали похищенную картину по заказу Оуэна Кента, и нам пришлось иметь дело с исключительно свирепым сторожевым псом породы ротвейлер. От его лая присмирела бы сама собака Баскервилей. Я набрал побольше воздуха в легкие и воспроизвел лай того пса. Иногда оказывается очень кстати, что речевым органом у меня служит мембрана типа барабанной перепонки.
Чихуахуа, издав перепуганный вопль, бессильно рухнула на тротуар. Под задней частью собачки тут же начала образовываться лужа желтой жидкости.
– Ой, Максимилиан!
– закричала женщина, заламывая свои рыхлые руки. Потом она сердито повернулась ко мне.
–
– Я просто добиваюсь соблюдения закона, запрещающего выпускать непривязанных собак, мадам, - ответил я и пошел догонять Мартина, оставив даму решать, как помочь своей жалкой злобной твари.
– Ты пошел в обход, чтобы полюбоваться окрестностями?
– шутливо спросил Мартин, когда я, тяжело дыша, наконец оказался у него за спиной.
– Ты, лысый павиан-переросток, - рявкнул я, - ты не закрыл дверь автомобиля. И мне удалось ее захлопнуть, лишь позвав на помощь трех мужчин и одну барышню, на которой было чрезвычайно мало одежды.
– Я пнул его в щиколотку, выше ударить его ногой мне не так-то просто.
– Подними меня, чудовище. Я совсем стер ноги, пока тебя догонял.
Он наклонил голову, будто оценивая правдоподобность моего утверждения.
– Ага. Осталось всего шесть дюймов. Заставь я тебя дойти до дома Розена на своих двоих, так у тебя останутся культи размером с мой большой палец. И тебе будет поделом… Я видел, как ты запугивал ту чихуахуа.
– Запугивал! Да она на меня бросилась! Я до нее и пальцем не дотронулся.
– Ты, возможно, нанес бедному животному неизлечимую психологическую травму. Я вынужден требовать, чтобы ты вернулся и извинился.
– Хватит приставать ко мне, урод двуглазый.
– Я тебя ни разу пальцем не тронул.
Вот он и договорился до того, что я оказался в подстроенной им логической ловушке. Мартин редко бывает таким коварным. Злясь, что ему удалось меня перехитрить, я зашагал вперед, решив дойти самостоятельно, пусть от моих ног и правда останутся культи длиной с его большой палец. Не прошел я и десяти шагов, как он подхватил меня под мышку, будто продолговатый мяч для американского футбола.
Я начал было возмущаться, отстаивая собственное достоинство, но тут же перестал. По крайней мере, на руках у Мартина я в безопасности, и всяким психованным чихуахуа до меня не добраться.
Шаги у Мартина длиннее, чем у меня, так что вскоре мы были уже у дома Розена. Покачиваясь туда-сюда, я успел глянуть на швейцара. Он прикоснулся пальцами к краю фуражки, а на лице его выразилось недоумение.
– Доброе утро, кэптн.
Когда Мартин проносил меня мимо стеклянной двери, я зацепился ногой за металлическую ручку, и колено громко хрустнуло. Мартин, ничего не заметив, поставил меня на пол перед стойкой службы безопасности и стал диктовать дежурному свое имя и фамилию. На ногу было не опереться, и я тут же начал заваливаться. Чтобы не упасть, мне оставалось только ухватиться за ногу Мартина.
Если люди в таких ситуациях чаще всего прибегают к гласным, то моя раса обычно издает звук, похожий на жужжание. Когда я испустил приглушенное «Уззззз…», дежурный службы безопасности посмотрел вниз, увидел мой язык, обхвативший голень Мартина, и побледнел.
– Это что, змея?
– спросил он с ужасом.
Мартин наконец заметил, что я совсем накренился на правый борт. Он наклонился и удержал меня за мою конусообразную голову.
– Что случилось, Виктор?
Не переставая жужжать от боли, я произнес: