Избавление от тьмы
Шрифт:
Глава девятая
В таком состоянии любому демону понадобилось бы много времени на восстановление, но не ему. Раны затянулись в считанные доли секунды, и лишь грязный костюм напоминал о том, что с ним случилось. Коридоры, в которых было полным-полно студентов, опустели. Да и все здание в целом вызывало ощущение заброшенности. Удалось ли спастись хоть кому-нибудь? Некоторые пытались бежать, опрокидывая стулья и парты. Пыль и осколки стекла покрыли пол, кое-где прикрыв собой тела несчастных студентов. Дым распространился по всему этажу, наполняя легкие, вытесняя воздух из груди… Фабер шел, держа Лили на руках, и обдумывал то, что произошло. Взрыв определенно вызван демоном… И больше всего его беспокоило то, что он мог повториться. Нужно найти виновника как
Первым, что почувствовала Лили, придя в себя, было тепло. Она не без наслаждения понежилась на шелковой перине, обнимая мягкую подушку. При попытке подняться ужасно болела голова, поэтому Лили оставила ее на какое-то время. Не хотелось ни о чем думать, даже открывать глаза, а просто валяться. Ее слух уловил осторожные приближающиеся шаги, но в них не было ничего зловещего или настораживающего, поэтому она не обратила на него никакого внимания. На край кровати кто-то сел.
— Как ты, Лилиан?.. — голос звучал нежно, заботливо, не вызывая боли в черепе, как другие звуки. Почему ее не покидало чувство, что это уже было? Кровать… Она… Друг, обеспокоенно вглядывающийся в ее лицо… Лили хотела ответить, но вместо слов из груди вырвался глухой стон. К ее губам тут же поднесли чашку с чем-то горячим и ароматным, — Пей, это поможет, — подозрительным содержимое не показалось, поэтому Лили, не сопротивляясь, отпила немного. Напиток был приятен на вкус. В голове немного прояснилось, и она уже не так болела, как и горло.
— Спасибо, — произнесла она, почувствовав, что может говорить, и огляделась по сторонам. Но комната, в которой Лили очнулась, не была похожа ни на ее дом, ни на больницу. На самом деле здесь не было ничего белого, только классические бежевые, коричневые и черные тона приятные глазу, — Фабер?.. Где я?.. Что произошло?..
— Мы были в медпункте… На нас направили взрывную волну… Я не хотел говорить тебе, но я тоже демон… Мы чудом выжили, а Дэн… Он всего лишь человек… У него не было шансов… Мне жаль… — Фабер не мог соврать ей. Воспоминания одно за другим начали всплывать в ее голове. Лили в ужасе обхватила плечи дрожащими руками. Как она могла забыть? Оглушительный взрыв, удар, крики, боль, страх и запах смерти… Ее скрутило в спазме. К горлу медленно подступала тошнота. Друг подошел и приобнял ее за плечи. Это не помогло…
— Это все из-за меня… Мне нельзя было иметь друзей… Нельзя было ни с кем сближаться… Я знала это и все же… Я не оставляла надежду на то, что все еще может быть хорошо… Простите меня… Я подставила вас всех под удар… Из-за меня погиб Дэн… Я даже ничего о нем не знала… Я должна идти… — Лили бормотала, как в бреду. Не обращая внимания на боль, она с силой встала с кровати, чуть не потеряв равновесие. Фабер осторожно придержал ее.
— Постой… Мне, как президенту студенческого совета, известно практически все об учениках. В какой-то мере это моя прямая обязанность или привилегия. Называй, как хочешь… Дэн… Он не заслужил этого. Он не был плохим парнем. Его семья по статусу была близка к твоей, и жили они соответствующие. Его мать через девять лет после рождения первого ребенка тяжело заболела раком. Это чудо, что ей удалось продержаться целый год. Но даже самая развитая сила воли не могла удерживать ее на этом свете вечно. Поэтому, как только ему исполнилось десять лет, она покинула их семью и ушла из жизни. Так как отцу приходилось в одиночку содержать всю семью, на сына у него не было никакого времени. Возможно, он сожалел об этом, они оба сожалели… Дэн воспитывался своим дедом — отцом матери. Тот любил его и заботился, научил играть на рояле и многое из того, что ему дал дед, год назад стало драгоценной памятью о нем. Он ушел из жизни не так, как его дочь. Я знал его. Шеффилда за всю жизнь не сразила ни одна болезнь. Тут все просто — старость взяла свое, и он ушел во сне. Дэн был общительным, но у него не было друзей. Он из тех, кто нравится многим, но не нужен никому. Думаю, он был рад тому, что у него появилась ты — настоящий друг… Дэн любил тебя. Тяжело сказать, какого рода была эта любовь. Возможно даже нечто большее, чем
Фабер настаивал на том, что Лили нужно отдохнуть перед тем, как отправиться в путь, но она не желала слушать. Дэлл и Виктор наверняка уже слышали о том, что произошло. Нужно было скорее возвращаться… Так, выйдя на улицу, они направились к машине. Фабер обещал отвезти ее домой. Лили поежилась от холода, пытаясь согреть руки. С каждым днем погода все больше портилась. Пропустив ее в машину, он накинул на плечи плед, и девушка принялась судорожно кутаться в него. Вскоре Фабер включил обогреватель. В машине стало ощутимо теплее.
— Погоди, сейчас прогреется… Если тебе станет плохо по дороге — сразу скажи. Я не буду слишком разгоняться…
— Нет, я в порядке… — покачав головой, сказала Лили, — Дэну было хуже… — она с грустью посмотрела в окно. Фабер с силой сжал руль, подавляя злость.
— Перестань об этом думать. По крайней мере, сейчас. Тебе нужен отдых — физический и моральный. Если будешь страдать, ничем не поможешь Дэну. Он не хотел бы, чтобы ты винила себя до конца жизни.
— Думаю, мы уже никогда не узнаем, чего хотел Дэн… — сказала она, откидываясь на спинку сидения. Ее взгляд изменился. Глаза, которые видели слишком много смертей… Это только в книгах все хорошо заканчивается… Вспомнить хоть Вайолет и Ника… Разве в этом мире осталось что-то светлое и справедливое?..
"Нужно уехать как можно дальше и как можно скорее… Туда, где никто не сможет меня найти… Туда, где ни Вайолет, ни мои враги никому не причинят зла… Я не могу больше подвергать опасности Фабера, Виктора, Дэлла или кого-либо еще…"
— Фабер… Я… Я не вернусь в академию… Я не могу позволить погибнуть кому-нибудь еще. Я уеду сегодня же… Так далеко, как только смогу. Все, кто погиб сегодня… Каждый из них — жертва моего эгоизма. Я должна была решиться раньше. Должна была знать, к чему это приведет… — она сидела, сжимая ткань джинсов руками, и не смотрела на него. Фабер промолчал. Он подвез машину к обочине дороги и остановился, шаря по карманам…
— Я думал отдать это позже, но не могу позволить тебе уехать, не оставив что-то на память обо мне… — Лили посмотрела на него и увидела ключ. Тот самый, что пустил их в сад. Прекрасный и неповторимый. Тот, что не принадлежал этому миру… Рука сама собой потянулась к нему. Лили легонько, почти невесомо, провела пальцами по резному узору, но не решалась взять его.
— Нет, постой… А как же ты?.. А сад?.. Что с ним будет без тебя?.. Я никогда не прощу себя, если из-за меня погибнет такая красота… — в ответ Фабер только улыбнулся и вложил ей в руку ключ, покачав головой.
— Я не ошибся в тебе, Лили… Ты и правда добрая… Не волнуйся о цветах. Мне не нужен ключ, чтобы войти туда… Он лишь для красоты, но я буду рад, если ты возьмешь его и будешь хранить как память…
— Спасибо… — Лили разжала руку и неуверенно покрутила подарок в руках. Она рассматривала его, проводя пальцем вдоль многочисленных узоров, в очередной раз поражаясь искусству мастера, — Удивительно… кто же мог создать такую красоту?.. — Фабер улыбнулся и они поехали дальше…
Оставшийся путь домой прошел куда спокойнее. Они остановились почти у порога и позвонили в дверь. К удивлению Лили, им открыл Данте. Он облегченно выдохнул, увидев ее, и перевел взгляд на Фабера. Когда они были представлены друг другу, Данте впустил их внутрь и провел на кухню.
— Вы в порядке? Я слышал про то, что случилось… Такой ужас… Может вам нужно что-нибудь? Вы не голодны? — Данте кружил вокруг них и не знал, за что схватиться. Фабер вежливо отказался от еды, Лили тоже. Сейчас ее больше волновало другое…
— А где Дэлл? Где Виктор? — Данте успокаивающе улыбнулся.
— Они очень испугались за тебя, Лили. Я и опомниться не успел, как они уехали за тобой. Думаю они еще где-то там… Я позвоню Дэллу… — он отвернулся, доставая телефон, и набрал номер. Его не слишком удивило то, что Лилиан вернулась раньше, да еще и с незнакомым парнем. Более того, он, кажется, был даже рад. Видимо одному здесь вовсе тоскливо…