Избирательное Сродство
Шрифт:
– Ну что ж,- перебил капитана Эдуард,- пока мы все это не увидим собственными глазами, примем эту формулу за иносказание и извлечем из него вывод, чтобы сразу же применить его на деле. Ты, Шарлотта, представляешь А, а я - твое Б, ибо, в сущности, я завишу только от тебя и следую за тобой, как Б за А; В - это, бесспорно, капитан, который на сей раз, в известной мере, отвлекает меня от тебя. А чтобы ты не ускользнула в беспредельность, справедливо будет позаботиться для тебя о каком-нибудь Г, а это, без всякого сомнения, милая девица Оттилия, и ты больше не должна возражать против ее приглашения.
– Хорошо!
– ответила Шарлотта.- Хотя, как мне кажется, это пример не совсем подходящий, но все же, по-моему, очень удачно, что сегодня наши мысли наконец совпали
– С этими словами она достала письмо и протянула его Эдуарду.
ГЛАВА ПЯТАЯ
ПИСЬМО НАЧАЛЬНИЦЫ
Ваша милость извинит меня, если я сегодня ограничусь самым коротким сообщением: окончились публичные испытания, и мне предстоит известить всех родителей и опекунов о том, каких успехов достигли в истекшем году вверенные нам воспитанницы; позволю себе писать коротко и потому, что в немногих словах могу сказать многое. Ваша дочь во всех отношениях оказалась первой. Прилагаемые свидетельства и собственное ее письмо, в котором она описывает награды, полученные ею, одновременно говорят о том, как приятна ей эта блестящая удача, и успокоят и порадуют Вас. Моя же радость не может быть столь полной, ибо я предвижу, что девушке, достигшей таких успехов, не придется уже долго быть у нас. Поручаю себя Вашей милости и беру на себя смелость вскоре сообщить Вам мои соображения по поводу того, что для нее, по-моему, будет самым полезным. Об Оттилии пишет мой любезный помощник.
ПИСЬМО ПОМОЩНИКА
Написать об Оттилии наша почтенная начальница поручила мне отчасти потому, что ей, по всему ее складу, неприятно сообщать то, чего нельзя не сообщить, отчасти же и потому, что ока сама нуждается в оправдании и предпочитает предоставить слово мне.
Так как мне слишком хорошо известно, насколько нашей бедной Оттилии недостает способности выказывать свои дарования и познания, то я в известной мере опасался для нее публичного испытания, тем более что подготовка при этом вообще невозможна, а если бы и была возможна, как в обычный день, то Оттилию все же не удалось бы научить произвести выгодное впечатление. Исход экзаменов слишком оправдал мои опасения: она не получила ни одной награды и оказалась в числе тех, кто не заслужил даже и свидетельства. Что мне еще сказать? Вряд ли кто превзошел ее в красоте почерка, но зато другие писали гораздо свободнее; со счетом все справились быстрее, а до трудных задач, которые она решает лучше многих учениц, дело не дошло. Во французском многие перещеголяли ее в болтовне и переводах; в истории она не сразу вспоминала имена и даты; в географии ей недоставало внимания к границам государств. Для музыкального исполнения нескольких скромных мелодий, знакомых ей, не было ни времени, ни спокойной обстановки. За рисование ей наверно бы досталась награда, рисунок был чист, а исполнение - тщательное и продуманное; к несчастью, замысел был слишком широкий, и она не успела справиться с ним вовремя.
Когда ученицы ушли, а экзаменаторы стали совещаться, давая к нам, учителям, высказать кое-какие замечания, я скоро заметил, что об Оттилии вовсе не говорят, а если и говорят, то хотя и без порицания, но с полным равнодушием. Я надеялся, что хоть немного расположу их в ее пользу, если откровенно обрисую ее характер, и тем охотнее взял на себя эту задачу, что мог говорить с полной убежденностью; я и сам в юные годы находился в таком же печальном положении. Меня выслушали со вниманием, но когда я кончил, главный Экзаменатор сказал мне хотя и любезно, но лаконично: "Способности предпосылка, важно, чтобы они дали результаты. Это и есть цель всякого воспитания, это составляет явное и отчетливое желание
Я уже смирился перед тем, что должно было последовать, по не ждал, что тотчас же произойдет и нечто еще худшее. Наша добрая начальница, которой, подобно доброму пастырю, ас хочется потерять ни одной овечки или, как это было здесь, сидеть ее ничем ке украшенною, не могла утаить своей досады и, когда экзаменаторы удалились, обратилась к Оттилии, совершенно спокойно стоявшей у окна, в то время как остальные радовались но поводу своих наград: "Да скажите же, бога ради, можно ли производить такое глупое впечатление, вовсе не будучи глупой?" Оттилия отвечала совершенно спокойно: "Простите, милая матушка, как раз сегодня у меня опять головная боль, и довольно сильная!" - "Этого никто не обязан знать!" - заметила наша начальница, обычно столь участливая, и с недовольным видом отошла.
Правда, никто не обязан был это знать: выражение лица у Оттилии при этом не меняется, и я даже не заметил, чтобы она хоть раз поднесла руку к виску.
Но это было еще не все. Дочь Ваша, сударыня, всегда живая и непосредственная, на радостях после своего нынешнего торжества повела себя несдержанно и заносчиво. Она носилась по комнатам со своими наградами и похвальными листами и, подбежав к Оттилии, стала ими размахивать перед ее лицом. "Не повезло тебе сегодня!" - кричала она. Оттилия ответила совершенно спокойно: "Это еще не последнее испытание".- "А ты все-таки всегда будешь последней!" - крикнула Ваша дочь и побежала дальше.
Оттилия всякому другому показалась бы спокойной, но не мне. Неприятное душевное состояние, с которым ей приходится бороться, обычно проявляется у нее неровным цветом лица. Левая щека на миг покрывается румянцем, а правая бледнеет. Я заметил это и не мог не дать волю моему участию. Я отвел в сторону нашу начальницу и серьезно поговорил с ней обо всем. Эта достойная женщина признала свою ошибку. Мы долго совещались, обсуждали дело, и я, не собираясь еще дольше распространяться, сообщаю Вам то, на чем мы остановились и о чем просим Вашу милость: возьмите Оттилию на время к себе. Причины этой просьбы Вы лучше всего уясните себе сами. Если Вы согласны, я подробнее напишу о том, как нужно обходиться с этой милой девушкой. Когда же Ваша дочь, чего следует ожидать, покинет наш пансион, мы с радостью опять примем Оттилию.
Замечу еще одно, так как боюсь забыть об этом впоследствии: мне никогда не приходилось видеть, чтобы Оттилия чего-нибудь требовала или хотя бы о чем-нибудь настоятельно просила. Бывает, однако, хотя и редко, что она старается отклонить какое-нибудь требование, обращенное к ней. При этом она делает жест, который на всякого, кто понимает его смысл, оказывает неотразимое действие. Она складывает ладони, подымает руки кверху и прижимает их к груди, чуть наклоняясь вперед и глядя на своего настойчивого собеседника такими глазами, что он рад отказаться от любого требования или даже просьбы. Если Вы, милостивая государыня, когда-нибудь увидите этот жест, что маловероятно при Вашем отношении к Оттилии, то вспомните меня и будьте к ней снисходительны.
Эдуард прочитал эти письма вслух, не раз улыбаясь и покачивая головой. Не обошлось и без замечаний об отдельных лицах и обо всем положении дела.
– Довольно!
– воскликнул наконец Эдуард, - решено, она приедет! У тебя, дорогая, будет помощница, а мы можем теперь рассказать и о своем плане. Мне необходимо переехать в правый флигель, к капитану. Работать нам лучше всего утром и вечером. Зато для тебя и Оттилии места будет вдоволь.
Шарлотта согласилась, и Эдуард обрисовал ей их будущий образ жизни. Между прочим, он сказал: