Избранная 147/2
Шрифт:
— Это придало бы им особую пикантность.
Он не ответил. Он был в своих мыслях. Покачиваясь с пяток на цыпочки, я завела руки за спину и склонила голову на бок. Мужчина продолжал смотреть в пустоту. Похоже, их раса потрясающе владеет умением игнорировать окружающих, что ниже их по рангу.
Решив, что это тот самый момент, когда Избранная, ради спасения собственной жизни, конечно, может наплевать на приличия, я четко и громко произнесла:
— Обед, Странник Тинхе!
Мужчина вздрогнул.
— Проклятье, — зашипел он, но все же вернулся к реальности. — Туда, — указал он на другой зал и, подхватив меня
Немного позже, в накрытой столовой, с фарфоровым сервизом и хрустальными бокалами, когда я осушала очередной кувшин с водой, Странник заговорил:
— Почему ты назвала себя камер-лэй?
— Показалось, будто ты собрался представить меня своей любовницей.
— Какая глупость, — отмахнулся он, вертя вилку над пустой тарелкой. Я же выбирала джем из десятка разноцветных вазочек.
— Ты так назвал лэй, что помогала мне с одеждой. Я заволновалась, что твоя фантазия дала сбой.
— Камер-лэй — это публичная личность. Коли ты так представилась, придется показать тебя остальным.
— И что в этом плохого? — отозвалась я, намазывая на жареный тост, плотный слой масла. — Стыдишься меня?
Мужчина фыркнул.
— В тебе могут опознать Избранную.
Я остановилась на ежевичном варенье, гадая, пора ли устраивать истерику на тему, кто он такой и почему меня похитил. Откусив кусок тоста, решила, что нет. Сначала утолю голод, а затем начну ссору. А то вдруг придется разрыдаться и убежать в свою комнату, или обидеться и объявить голодовку. К таким вещам заранее готовятся.
— А что плохого в том, что бы быть Избранной? — слизывая варенье с пальца, спросила я.
Вкуснятина. Если пойду обижаться, умыкну вазочку и хлеб. Спасибо голодным дням в Центре. Вы подготовили меня к главному — незаметному похищению еды.
— Это — Лэйтария, — задумчиво произнес Тинхе. — Нет преступления страшнее, чем оказаться Избранной без вейоса на Лэйтарии. Разве что укрывать ее, — он зарылся пальцами в лохматую шевелюру и вдохнул сквозь зубы.
Я налила в бокал лимонад и подвинула Врагу. Павший духом мужчина — грустное зрелище. А мне нужен тот, кто настолько опьянен своим эго, что готов рассказать все.
Осушив бокал с огуречной водой, я воскликнула:
— Погоди, ты сказал я — Избранная? Такого быть не может. Я же самая обычная девушка!
На хмуром лице обозначилась слабая улыбка.
— 7 —
— Значит, — почесал он подбородок кончиком карандаша, — ты оказалась у черного хода, — я кивнула. — Сразу. Тебя никто не похищал? Легла спать дома, проснулась выходящей из арки.
Он пугал. Искусственное дружелюбие и напускная заинтересованность леденили душу. Если бы я не знала, кто передо мной, если бы не видела собственными глазами зараженные миры, не слышала истории об Алисе, если бы действительно не помнила Центра, я бы начала проникаться симпатией к участливому, загадочному и немного грубоватому мужчине в черном.
Это тревожило.
К чему фальшивая забота? Чего он хочет?
— Верно. Только я из арки не вышла, а скорее выпала.
— Выпала, — повторил мужчина.
После обеда мы перебрались в малую гостиную. Мягкие диванчики утопали в золотистых лучах, льющихся ослепительными волнами из огромных окон. Мужчина расположился в кресле аккурат напротив перекрытия, мешая свету до себя добраться. Обычно, входя в дом к человеку,
В своем доме Странник выглядел инородно. Чуждо.
Светлая комната с милыми обоями бежевого узора на персиковом тоне, никак не сочеталась с мрачностью одежды хозяина. Вся та же чернота в каждой детали одежды. Он снял легкий плащ, оставшись в жилете и атласной рубашке с глухим воротом. Перчатки были другие. Он их сменил дважды: до обеда и после.
Обычный деревянный карандаш скользил по бумаге, вычерчивая замысловатые символы. Языковое заклинание не распространялось на письменную речь. Враг сел справа от меня. Закинув ногу на ногу, он делал пометки в блокноте. Мне достался диван.
За обедом он рассказал про Избранных. Я слушала внимательно, пытаясь уловить недосказанность или откровенную ложь. Так или иначе, мы ведем с ним неочевидную, но все-таки войну за миры. И если Избранные их спасают, то Враг их губит. Я хотела знать, почему? Чем ему (или всей его Золотой империи) не угодили всякие левые миры. Какая-то причина, оправдывающая себя в собственных глазах, быть должна. Вон — Гитлер — подвел теорию о чистоте крови. Чем мой Враг хуже?
Первая часть истории полностью совпадала с тем, что рассказывал Лёша. Есть Избранные. Много. Девушек разных возрастов вытаскивают из закрытых миров. Забирают тех, кто не имеет особого значения. Перекидывают в другие места для исполнения воли богов (он не называл имен, но я поняла, кто имеется в виду). На этом все общее заканчивалось. Странник умолчал о том, что мы раньше встречались, как и о самом Центре. Выходило так, что нас сразу вышвыривает в другие миры без всякой подготовки. Просто взял и аннулировал все мои кроссы, отжимания, уроки фехтования, вязания крючком и дурацкую униформу.
В интерпретации Врага выходило, что Избранные не лекарство и даже не прививка. Это диагноз. Болезнь, разъедающая мироздание. Опухоль человеческого рода. Самая страшная напасть, что может произойти.
— Не поняла, — сказала я, когда мы расположились в малой гостиной. — Я — зло? Если мир спасен, виновные наказаны, а гипотетическое королевство, что меня приютит, обречено на процветание, то почему я плохая?
Мужчина подпер кулаком висок и качнул ногой.
— Ты веришь в то, что где-то существует твоя вторая половинка? — проникновенно спросил Странник. — Без шуток. Мужчина твоей мечты. Прекрасный принц. Веришь ли, что есть человек, который предназначен тебе. С которым, ты создашь семью. Проживешь долгую, счастливую жизнь. Веришь ли ты в судьбу?
Я проглотила кучу высказываний о том, что женщине не нужен мужчина, чтобы быть счастливой. Что не все любят детей. Что нынче в моде реализовываться как личность и прочее, прочее, прочее. Проглотила, потому что по-настоящему задумалась над его словами. Залезла к себе в душу, вытаскивая наружу все то, что раньше прятала от самой себя.
Жизнь не предоставила мне радости первой любви. Отвела от безответной влюбленности. Не дала ничего. Глядя на другие пары, на счастливые фотографии, на слезные романтические комедии, мое сердце болезненно сжималось. Я хотела так же. Я заслуживала головокружительного свидания при свечах, букета цветов от тайного поклонника и обручального кольца в бокале шампанского.