Избранная для северного дракона
Шрифт:
— Ты согласна? — сильные пальцы Кейрона приподнимают мой подбородок, чтобы снова встретиться взглядом.
— Нет. Проси другое.
Принц отстраняется и зло щурит карие глаза:
— Вижу, не сильно тебе нужен этот ком шерсти!
Затем жестом подзывает к себе вышколенного слугу, одетого в бордовый сюртук, и шепотом передает ему послание. Для кого? Кому? Не понятно.
Слуга с умным видом кивает и исчезает в неизвестном направлении. А дальше… Ничего не меняется.
Надо разнять их. Надо вмешаться. Не знаю, что еще надо, но точно не сидеть и не бездействовать,
Закрываю глаза. Не хочу смотреть на убийство ради потехи.
Внезапно звуки со стороны клетки прекращаются.
Тишина приятна для ушей. Но что с волкодавом?
— Клык победил. Золото твое, — свирепо рычит виед, и меня отпускает.
Щенок будет жить. Он, как я, появился здесь поневоле и зависит от прихотей здешних правителей. Про себя загадала. Выживет — значит, справлюсь и я. И он выжил, мой славный песик!
Через секунду дикарь продолжает:
— Мы разделим сердце победителя. Съедим его. И оба станем сильнее. Ты и я.
— Ты забыл, виед, кто тебя пригласил, — встревает королева. Она крутит золотой перстень на тонком пальце и задумчиво смотрит на столовые приборы, словно гость теперь не достоин ни взгляда, ни теплой улыбки. — Мой сын — всего лишь преемник. Не он правит Югом. Сердце пса тебе следует разделить со мной.
Глава 8
— Ты женщина, — выплевывает дикарь и передергивает плечами. — Твое дело рожать наследников и воинов. Настоящий союз мужчина заключает с мужчиной.
— В моем мире по-другому смотрят на сою… — начинает властительница, но виед ее обрубает:
— Ты позвала мой мир в свой. Я твой мир к себе не звал.
Женщина так сильно сжимает пальцы, что белеют костяшки. Кидает короткий, оценивающий взгляд на грубого оппонента. Затем задирает четко очерченный подбородок и натянуто улыбается:
— В таком случае приятного аппетита! Желаю не подавиться!
Краем глаза замечаю, что во время недолгих препирательств клетку уносят стражники, сопровождаемые слугой в бордовом сюртуке. Они движутся быстро, слаженно и практически бесшумно.
Куда потащили собаку?
В груди мелькает всполох надежды. Может, спрячут и вылечат? А вместо сердца собаки принесут сердце свиньи или что-то другое придумают?
Похоже, не я одна подумала о подмене. Виед тоже решил, что принц намерен оставить ценный трофей себе. Сузил глаза и зашипел:
— Где клык?
— Мои слуги разделают его на кухне и принесут нам сердце на серебряном подносе, — отзывается Кейрон.
— Я разделаю сам, — рычит дикарь.
— Ты не в лесу, — принц скупым жестом обводит зал рукой. — Не стоит портить кровью изысканный пол из вресского мрамора. Это целая проблема — доставить его из Вресских шахт сюда во дворец.
Виед молчит громче и выразительнее любых слов. Глаза наливаются яростью, мышцы лица напрягаются, отчего на коже резче проступают шрамы, а рука вдруг хватается за рукоять кинжала, что до сих пор скрывался под шкурами. В его глазах происходящее выглядит возмутительным обманом.
От сидящих за столом
— Он прикоснулся к оружию перед королевой!
— Как предатель Йемрен однажды…
— Его не разоружили!
— Как он посмел?
— Смерть ему!
Мне, обычно не кровожадной, теперь хочется, чтобы эти говорливые лорды от слов приступили к делу. Однако им, слабым и обрюзгшим, привычней напрягать языки, чем махать мечами. Виед останется нетронутым, а невинный пес пострадает.
Под нарастающий гул Кейрон подает слугам особый знак, и те кидаются за порог. Вскоре дверь снова широко открывается. Стражники заносят обратно клетку с неподвижными телами животных и какими-то хитрыми манипуляциями отделяют от сооружения боковую стену. Дикарь хватает за заднюю лапу собаку, на которой не осталось живого места, вытягивает наружу. Достает кинжал и склоняется над телом.
Хочу сделать хоть что-то: замычать или разбить бокал, чтобы отвлечь внимание от собаки и выразить свое несогласие с происходящим, но принц, словно предугадав мой настрой, рывком перетаскивает меня на колени, сжимает в объятиях и затыкает рот непрошеным поцелуем. Его прикосновения обжигают, в позвоночник вонзаются тысячи ледяных иголок. Точно ядовитые змеи жалят все тело. Хочу выплюнуть его вкус, оттолкнуть обжигающий жар, но ничего не выходит.
Хотя дурман в моей крови не дает чувствовать в полную силу, вдруг понимаю: за сегодняшний вечер я успела возненавидеть эти наглые губы и горячие пальцы, что уверенно, без спроса прикасаются ко мне, как к своей собственности! Ненавижу его решения, что — каждое мне против шерсти — привели ситуацию к трагичному исходу.
Когда работала в приюте, я одновременно училась на ветеринара. На работе меня допускали ставить уколы, делать перевязки, а один раз пришлось даже ассистировать во время операции. Крови тогда пролилось немало, но ни один нерв не дрогнул, ведь я помогала спасать чью-то жизнь.
А теперь при виде крови вся трясусь, закрываю глаза и отворачиваюсь, чтобы не видеть происходящее.
Когда раздается хруст костей, — дикарь ломает ребра, чтоб добраться до сердца, — пытаюсь зажать уши, но меня по-прежнему удерживает в тугом кольце мускулов проклятый принц и тем самым вынуждает слушать.
— Готово. Ешь, — бьет по нервам грубый голос виеда.
Кейрон ссаживает меня с колен на стул, словно пластилиновую куклу, и наконец отходит, позволяя чуть глубже вдохнуть.
Глажу подол темно-голубого платья, того самого, что сегодня мне выбрал незнакомец, и грудь переполняет тоска. У меня был шанс уйти с ним за стену, но я его упустила. Предпочла золотую клетку, наивно веря, что во дворце безопаснее.
Сквозь невеселые мысли до меня доносятся голоса. Речь идет о союзе южан и виедов. От последних ждут помощь в победе над северянами. От южан дикари рассчитывают получать красивых женщин и таранит. Таранит, межземелье, виеды, драконий переход, климши — столько новых терминов, что легко теряю нить беседы. Снова и снова вспоминаю незнакомца. Его охровые глаза маячат перед мысленным взором, затмевая реальность.