Избранная лирика
Шрифт:
Опять соловьихам признаньем в любви
Извечная песня казалась,
И пели
на много колен соловьи,
Как петь мастерам полагалось.
Откинув житейские помыслы прочь,
Лежали бойцы как попало...
Не спал караул,
и не спал в эту ночь
Весёлый сержант-запевала.
Он сердце настроил на песенный лад,
Прилёг на потёртой шинели,
Просил соловьёв
не тревожить солдат...
И птицы вполголоса пели.
К
И спел на рассвете впервые...
И песню его подхватили в пути,
На марше друзья боевые.
Шла песня с бойцами не раз за огнём,
И с ней забывалась усталость.
Упал запевала в боях за Днестром,
А песня...
А песня остались.
Её и доныне в казармах поют,
Как пели на фронте бывало...
И кажется нынче солдатам в строю,
Что с ними стоит уцелевший в бою
Весёлый сержант-запевала.
Иван-да-марья
Памяти двоюродных братьев Ивана, Григория, Александра, Якова
Шведовых, павших за честь и независимость нашей Родины.
С необъяснимою печалью
Стою в раздумье — сам не свой,
В лугах цветок иван-да-марью
Я не могу скосить косой.
Какой он чистый, право слово,
Росой увенчанный цветок.
Огонь оранжевый, лиловый
Ведь это он и траве зажёг.
Его красивей нет на свете,
Я с детских лет своих влюблён
В его лучистое соцветье,
В созвучье дивное имён.
Созвездья скромные, простые
Горят от утренней росы,
Живёт в них
Доброта России
И первоцвет её красы.
И, не спеша к другим полянам,
По стёжке дальше я иду...
А сколько Марий да Иванов
Бывало в шведовском роду?
Они гранили камень дикий,
Пахали, не жалея сил.
Я верю,
что Иван Великий
В честь всех Иванов создан был.
Их доброй славы не уронишь,
Они по зову сердца шли
С верховий Волги под Воронеж
Отчизне ладить корабли.
Потом шли строить магистрали
В тайгу
за тридевять дорог,
И за Иванами шли Марьи
В Сибирь и дальше на Восток.
Нам стали издавна родными
Навеки эти имена,
В час испытаний часто ими
Бывает Родина сильна.
Отмечен был огнём да гарью
Суровый сорок первый год...
С тех пор цветок иван-да-марья
Вдоль всех дорог сильней растёт.
Есть у него удел счастливый —
Невзгодам всем наперерез
Цвести до осени дождливой
И украшать собою лес.
В раздумье,
в тягостной печали
Стою, обрызганный росой,
В
Я обойду чуть стороной.
Друзья, из одной мы бригады...
Рабочим московского завода «Серп и молот».
...Всё чаще и чаще мне спится,
Что вновь я пришёл на завод,
Взрываются молча зарницы,
Огнём заливая пролёт.
Металл, задыхаясь, клокочет,
И краны бесшумно парят,
Глаза сталеваров-рабочих
По-дружески мне говорят:
— Ты знаешь, как буйствует яро
В печах, созревая, металл,
Но песен о нас, сталеварах,
Ты мало ещё написал.
Во имя писательской славы
Давно позабыл, видно, всех,
Наш цех на заводе оставил —
Ушёл в поэтический цех. —
Беззвучно летят над печами
Чубатые вспышки огня,
Друзей-сталеваров молчанье
До боли тревожит меня.
Они мне как будто не рады,
О том я прочёл в их глазах.
— Друзья! Из одной мы бригады,
Лишь трудимся в разных цехах.
Я помню, за быстрой Молдовой,
В предгорьях лесистых Карпат,
Поэтом рождённое слово
В боях окрыляло солдат.
Была в нём великая сила,
До времени скрытый запал,
Врага это слово разило,
Как созданный вами металл.
Я с пошлою песней не знался,
Не знался и с лёгким трудом,
Открыто скажу: не гонялся
Ни разу за длинным рублём.
Но в поисках слов не случайно
Я шёл к вам в рабочий квартал
И в сердце московской окрайны
Нужнейшее слово искал.
Я выучки вашей...
Недаром
Мне дорог ваш творческий труд!
Как друга, меня сталевары
К рабочему месту ведут. —
И в цехе вдруг солнечней стало,
Стал северный ветер теплей,
Услышал я всплески металла,
Слова самых верных друзей.
Рассвет...
И моё сновиденье
Ушло, словно дым в синеву...
Шагаю сквозь ветер осенний
В мартеновский цех наяву.
Хорошей, сердечной улыбкой
Встречают меня мастера.
Под маревом, знойным и зыбким,
С друзьями мне быть до утра!
Тогда почему ж не впервые
Врывается в явь этот сон
И в тёмные ночи глухие
Тревожит и мучает он?!
Именная чашка
Что ж, заварю побольше в чайник чая
И в самоваре приглушу дымок...
В такую пору вновь я вспоминаю
Над волжским морем тихий городок.
С недавних пор — а почему, не знаю,
На чашке меркнет обод золотой;