Избранная лирика

Луконин Михаил Кузьмич

Ни лечащих тут.

Никогда никого не расспрашивайте об этом,

Ни друга,

ни ветер,

ни самую умную ночь.

Ликуйте или страдайте одни

И не верьте поэтам,

Поэты

и сами себе-то не могут помочь.

Берите всю радость себе, не отдавайте и муку,

Это только вдвоём открывают,

Уж если любовь.

Воспоминания о любви

Не годятся в науку,

Всё не так.

Всё по-новому, снова,

Не

снова, а вновь.

Нельзя объяснить —

Что это со мной или с вами.

Один среди поля,

под ливнем,

и ходит гроза.

Об этом никак невозможно чужими словами,

Слова не приходят —

Молчите глазами в глаза.

Молчите,

Чтобы ресницы задели ресницы,

Молчите,

Чтоб сердце услышало сердце другое в громах.

Любите друг друга.

Не думайте — явь это всё

или снится,

Любите друг друга,

не бойтесь,

Не ройтесь в томах.

Ни адреса нет, ни параграфа нету, ни ГОСТа,

Будет она неотступна, мучительна,

как и со мной.

Не пишется это,

Не слышится.

Дышится просто.

Так и поэзия —

Дышится жизнью самой.

Нежность

Да,

Нежность тихо-тихо так

подкрадывается,

Баюкает так мерно, как прибой.

Как будто бы

за что-то там оправдывается,

Смиряется

И жертвует собой.

Она предупредительна, как счастьице,

Улыбчива,

Как море вдалеке.

Та нежность

Как приладится — и ластится,

Лепечет имя.

Гладит по щеке.

На пепелище, сжатое любовью,

На войлочных подошвах вышла ты.

К ней,

как сиделка,

села к изголовью

И подала осенние цветы.

О нежность,

ты —

прилежность принадлежности,

Ты вырасти из милости могла,

Из чувства долга

или так — из вежливости.

Ты думала — природу обвела!

Из жалобности выросла,

Из жалости.

Ты можешь обмануть и заманить.

Но всё ж тебе, хотя бы в самой

малости,

Пожара

Никогда не заменить.

Я думаю порой о неизбежности.

Огонь под пеплом.

Да, огонь в крови.

А трудно будет этой жалкой нежности.

Когда любовь

Потребует любви.

В поисках нежного человека

Товарищи, сюда —

От снежных гор Памира,

Где льдистая гряда

Века переломила.

Покиньте высоту,

Скорей ко мне на помощь,

Скорей покиньте ту

Заоблачную полночь.

Спускайтесь с дальних гор,

Куда слетают реки.

Вы

отложите спор

О «снежном» человеке.

Потерян след иной,

Иду землёю зимней,

Запутал белизной

То снегопад, то иней.

Ни знаков и ни вех.

Ищу в дали безбрежной -

Потерян человек

Заснеженный

И нежный,

Не то, что «снежный» ваш —

Виденье иль сказка,

Не призрачный мираж.

Живая.

Сероглазка.

Мой нежный человек,

Смеющийся от снега!

Её бровей разбег

Остановил с разбега.

Пока искал слова,

Она дышала рядом.

Но вдруг

Её

Зима

Укрыла снегопадом.

Вот где-то здесь она —

Протягиваю руки.

Какая-то вина

Томит меня в разлуке.

Вот только что была.

Но нету, нету.

Нету!..

Бросайте все дела,

На поиски

По следу!

Вот состраданья след —

Не этот след нам нужен.

Вот жалость шла.

Но нет,

Подделку обнаружим.

Нас не собьёт с пути

Похожесть или смежность,

Нет, надо нам найти

Обиженную нежность.

Она теперь в беде,

Нуждается в защите.

Не где-нибудь нигде,

В себе её ищите.

Ищу я...

Тает снег.

Весною тянет прежней,

Потеря человек

Заснеженный

И нежный.

1960

Утро

Приходит день.

Необычайна осень.

И кажется, что снова будет лето —

переплетенье музыки и света,

дней и ночей,

заката и рассвета,

ветров и трав.

И переплеск морей.

Твой день сегодня.

Выходи скорей

навстречу

ожиданья новых вёсен.

Семнадцать зим и лет сплошной весны.

И ты — побег.

Зовут ещё девчонкой.

Твой белый лоб прикрыт прозрачной чёлкой,

зрачкам глаза славянские тесны,

И губ твоих нетронутая завязь,

и плеск

ещё не разведённых рук.

Ты стон времён.

Ты мировая зависть.

Ты будущее радостей и мук.

Ну что уж там, казалось бы,

семнадцать!

Но даже дням положено сменяться.

Меня сквозь жизнь, как пламя пронесло,

вело сквозь бури жёлтого огня.

Я пулей был в войне

и песней в мире.

Немыслимо ты для меня —

число

с семнадцатью нулями.

Для меня,

узнавшего,

что дважды два - четыре.

Ты ещё только человечек мелом

из чёрточек и точек на доске.