Избранная луной

Каст Филис Кристина

Но девочка не представляла угрозы – Мари это прекрасно знала. Если Дженну оставить без помощи Жрицы, она впадет в отчаяние, станет безутешно рыдать и томиться тоской. Это печально и тягостно, и без целительного ритуала Дженне станет трудно находить счастье даже при свете дня. И рано или поздно дневные передышки уйдут в прошлое, оставив лишь отчаяние ночи. Без постоянной помощи Жрицы воля к жизни у Дженны постепенно сойдет на нет, и весь остаток дней – до скорой смерти – она проведет в одиночестве и тоске. Однако Дженна ни на кого не нападет,

никому не причинит вреда, кроме, разве что, себя самой.

Чего не скажешь о ее отце.

– Дженна! Когда твоего отца в последний раз омывали?

– Завтра третья ночь! – ответил за дочь Ксандр низким сиплым голосом.

– Ночью мы обычно в своей норе, отлеживаемся, и на вторую ночь лихорадка не слишком донимает, но здесь, под открытым небом… – Дженна вздрогнула. – Помоги ему, Мари! Пожалуйста!

Ксандр судорожно глотал воздух. Волны дрожи сотрясали его, и с каждой волной кожа серела, дыхание сбивалось.

– Разбуди Леду! – прохрипел Ксандр.

– Не могу! Она не спит – она без сознания. – Мари не спеша пересела, загородив собою мать от Ксандра. – Уходи отсюда, Ксандр. Возвращайся к себе в нору, отдохни. А я присмотрю за Дженной и мамой. Твое присутствие им только навредит. Тем более сейчас, после захода солнца. – Стараясь говорить тихо и кротко, Мари запустила руку в сумку, нашарила гладкий камень. От пращи в такой тесноте никакого проку, но если запустить камнем Ксандру в лицо, он потеряет сознание, и пока он будет лежать без чувств, они успеют выбраться.

– Нет! Куда же папа пойдет? Его убьют.

– Разбуди ее! Помоги мне! – Слова Ксандра сливались в глухой гортанный рев.

– Ксандр, выслушай меня! Мама не спит, она ранена. Она не сможет тебя исцелить. – Мари взывала к разуму Ксандра, но знала, что с каждым мгновением сгущается тьма, туманя и его рассудок.

– Исцели… меня… – Ксандр будто стал выше ростом, и еле сдерживаемая ярость, просыпающаяся в нем, казалось, заполнила их укрытие.

– Ты справишься, Мари. Знаю, ты сумеешь. – Дженна смотрела на подругу полным слез взглядом. – У тебя же Ледины глаза! Ты же ее дочь!

– Дженна, это не так-то просто, – отозвалась Мари. Вдруг Ксандр с хищным рыком втиснулся между ними. Мари занесла камень, привстала, гневно глядя на Ксандра, и понизила голос, пряча страх под маской ярости: – Уходи, Ксандр, пока я не сделала тебе больно.

С глухим стоном, в котором сквозило отчаяние любящего отца, Ксандр повернулся и раздвинул скрывавший их занавес из плюща.

– Не надо! – всхлипывала Дженна. – Кроме него, у меня никого нет.

И Мари после мимолетного колебания приняла решение, вмиг изменившее их судьбы. Одной рукой она схватила Ксандра за локоть, потянув обратно в укрытие, а другую руку подняла. Ксандр обернулся и свирепо зарычал.

– На колени! – приказала Мари и Ксандр, к ее изумлению, подчинился. Мари закрыла глаза, пытаясь отгородиться от ужаса и хаоса вокруг – от слез Дженны, хищного прерывистого дыхания ее отца, пугающей неподвижности Леды. Глубоко

погрузившись в себя, в ту внутреннюю тишину, где жили прекрасные образы, которые Мари переносила на бумагу, она представила луну, какой та должна быть нынче ночью – восходящий полумесяц над сонными соснами, белоснежный и сияющий.

Когда образ луны, яркой, только что взошедшей, сделался для нее отчетливым, Мари заговорила, продолжая рисовать силой воображения:

О Мать-Земля, я Лунной Жрицы дочь,Призвать луну ты помоги мне в эту ночь!В душе моей и сердце образ твой,Даруй спасенье для троих, любимых мной.

Слова лились потоком, и лунная сила сгущалась над Мари. Слова были не Ледины, а ее собственные, продиктованные отчаянием и любовью.

Полумесяц виделся ей огромным – он господствовал над ночным небом, и серебряный свет орошал лес прохладной целительной силой, будто прорвало плотину.

Мари, следуя за этой силой, преобразила ее в водопад и направила вниз, на худенькую фигурку – лохматую девчонку-полукровку. Почувствовав, что готова, Мари произнесла заключительные строки древнего заклинания, переиначив их на свой лад:

Мне в дар от предков связь с тобой дана,Моя судьба – нести твой свет, Луна!

Мари глубоко вздохнула, ощутив приток силы. Не открывая глаз, чтобы не дать мысленной картине улетучиться, она протянула руку.

– Ксандр! Держись!

Рука, схватившая ее ладонь, пылала от лихорадки, и Мари представила, как водопад лунных лучей переливается из нее в Ксандра, наполняет его силой, прохладой, покоем. Она стиснула зубы в ожидании боли от резкого притока силы, но на сей раз обошлось без боли. И когда ладонь Ксандра в ее руке стала прохладной, он взмолился:

– А теперь помоги Дженне, пожалуйста.

Мари, не в силах говорить, лишь кивнула. Едва горячая ладошка Дженны очутилась в руке Мари вместо отцовской ладони, в мыслях она поспешно заменила образ Ксандра на образ его дочери.

Неизвестно, сколько прошло времени – мгновения или часы – и наконец Дженна пожала ей руку, отпустила ее и прошептала:

– У тебя получилось! Ты исцелила папу и меня! А теперь попробуй помочь Леде.

Мари кивнула, не открывая глаз. Держи в уме картину! Не дай ей исчезнуть! Мари наклонилась, вслепую потянулась к матери, но в этот миг сильные руки Ксандра подхватили ее и приблизили к бесчувственному телу Леды.

– Вот она, – произнес Ксандр своим обычным, спокойным голосом.