Избранная огнём
Шрифт:
— Остаемся, — вынесла я вердикт, и уверена, что услышала вздох облегчения каждого.
— Давайте сделаем так, как он просит, — высказался Валера. — Видимо. На то действительно есть причины.
— Видали, как запел, — скривив лицо, закивал Виталик. — Если бы не я нашел объявление, подумал бы, что ты с ним заодно. Ладно, кому хочется проводить ночи на свежем воздухе — удерживать не стану, я лучше на койке. Собрание прямоугольного стола объявляю закрытым, — Виталик встал и вышел из дома.
Глава 7
После завтрака мы немного вздремнули, усталость давала о себе
— Есть будешь? — спросила она, когда увидела, как я усаживаюсь на кровати. Смотрела на нее сверху: она предложила мне отдохнуть на ее месте, чтобы мы не толкались с Тоннелей, как обычно. Согласно кивнув, чувствуя, как просыпается аппетит, я спрыгнула со второго этажа и обулась.
— Где все? — поинтересовалась я, натягивая толстовку.
— Виталик на веранде, Тоннеля куда-то ушла, а Валера в храме.
— Храме? — переспросила я ее. Неужели они нашли еще что-то, пока я спала.
— Ну то место, — кивнула она в сторону двери.
— Почему ты так его назвала? — расчесывая пальцами волосы, я уселась за стол, принимая от повара горячее.
— Не знаю, — пожала плечами Тами, усаживаясь напротив, — если Валера говорит правду, и там случаются чудеса, то как еще назвать, — она отломила хлеб.
Я опустила взгляд в тарелку и отправила в рот первую ложку, осознавая, что у Тами определенные способности к кулинарии. Обычно мы готовили по очереди, разделив обязанности между женским полом, хотя и Виталик мог сделать все, что угодно. И такие дни, когда именно Тами была у плиты, я любила больше всего. Кажется, она и сама начала понимать, что у нее это выходит лучше остальных.
— Борщ обалденный, — закончила я со своей порцией, вытирая губы. — Спасибо.
— Я уберу, — кивнула мне Тами, — сходи к Валере, его давно не видно.
Несмотря на то, что она была самой младшей, я чувствовала заботу, словно Тами была моей старшей сестрой.
— Зови его обедать, — окликнула она меня уже у самого выхода.
Я включила фонарь и в который раз вошла в храм. Хочу сказать, что с этого момента мы именно так начали называть странное место. Окликнув Валеру, я встретилась с тишиной. Пробивая тьму круглым шаром света, прошлась по коридору, пока не оказалась в главной комнате с куполом.
— Валера, — попыталась я второй раз, прислушиваясь к звукам. Глухо. Ноги подкосились от удара, и я упала, роняя фонарь. Он хрустнул, отлетел на несколько метров, и все вокруг погрузилось во мрак.
— Кто здесь? — я старалась произнести это как можно спокойнее, но голос меня выдавал. Было до чертиков страшно. Озираясь по сторонам, словно мне это могло хоть как-то помочь, я абсолютно ничего не видела. Накатывала паника, учащенное дыхание и оглушительный стук собственного сердца в ушах, и липкий страх по коже.
— Валера, это ты? — спросила я, надеясь, что он ответит.
Надо мной все так же мерцала яркая точка, напоминая о том, что моя слепота все же временна. И тогда я почувствовала спиной, что кто-то стоит позади. Резко обернувшись, встретилась лицом к лицу с настоящей лисой.
— Черт, — отпрянула я, стараясь отползти как можно дальше, и вскочила на ноги, — откуда? — но вопрос до конца не прозвучал. Она была совсем, как настоящая,
— Так это ты? — удивленно рассматривала я ее, пытаясь успокоиться. Чувствовать себя в безопасности здесь не представлялось возможным. С каких пор она может такие вещи? Еще недавно ее прикосновения были похожи на дуновение ветра, а теперь она сбила меня с ног! Или не она?
— Иди сюда, — позвала я животное, протягивая руку, и она послушалась. Раскрытой ладони коснулась морда, а потом она поднырнула так, что рука легла на макушку, ощущая мягкость рыжей шерсти. Я никогда не гладила лису до этого момента, и мне не с чем было сравнить, но, черт возьми, она была такой реальной! И впервые за все время я почувствовала, что дрожь ушла, и я абсолютна спокойна здесь, в темноте, словно смотрела на все ее глазами.
Усевшись на пол, я сложила ноги по-турецки, чувствуя, что наша близость имеет какой-то смысл. Мы больше не боялись друг друга, но вопросов было множество, а ответы на них не мог дать никто из нас. Она устроилась рядом со мной, и я положила руку на ее голову; спустя какое-то время ощутила тепло, словно моя ладонь лежала на батарее. Тепло разливалось от кончиков пальцев и шло вверх по руке, чувства были смешанные, что-то снова происходило. Я закрыла глаза и прислушалась к ощущениям, пытаясь найти ответ внутри себя.
Когда вновь открыла глаза, лиса исчезла. Я снова была во мраке, но моё зрение, то ли привыкшее к длительному нахождению без света, то ли претерпевшее изменения, угадывало кое-какие очертания помещения. Задрав голову вверх, я поняла, что точка не одинока. Неподалеку пробивались еще две, и я готова была поспорить, что на этот раз они другого цвета. Две? Непонятно, если я одна из них, то кто вторая? Всмотревшись, пришла к выводу, что это оранжевый и голубой, или просто мое воображение дорисовало цвета. Еще не решив, стану ли мучить ребят допросами, или же дам им время самим все рассказать, я решила убраться отсюда.
Вытянув руки, чтобы не наткнуться на стену и не расквасить нос, я неторопливо шла на выход. Еще одно мое посещение вылилось в новую загадку. Или я была слишком глупой, чтобы осознавать происходящее, или квест со слишком высоким уровнем сложности.
Около проема, мне пришлось немного постоять, привыкая к свету, чтобы не травмировать глаза. Поначалу смотрела из-за узких щелок, постепенно приоткрывая веки, чтобы впустить в зрачок солнечный свет. Из-под рукава на правой руке выглядывала какая-то грязь, видимо, падая, я испачкала руку. Потерев, я поняла, что так просто мне от нее не избавиться, но что это? Закатав рукав, я с удивлением уставилась на кожу.
Глава 8
У меня никогда не было татуировок, мне нравились они, только без излишеств, но я все никак не могла определиться, что именно должно украсить кожу и где, потому что для меня это было ответственным шагом, на всю жизнь. Я не торопилась, когда бы однажды у меня не было сомнений, я решилась. Я смотрела на лису на внутренней стороне предплечья и понимала, что именно это искала. Мы слились в единое целое. Вот о чем тогда говорил Валера: «Вы поймете это, когда такое случился с вами». Но он не желал давать подсказок, считая, что у каждого — свое время: время принятия.