Избранная
Шрифт:
— Для меня это все в прошлом, — глухо ответила она.
— Что за фигня, Стиви Рей? У тебя есть власть над стихией Земля. Этот дар открылся у тебя как раз перед смертью, и как там это называется, — тут я слегка запнулась, не зная, как правильно говорить с немертвой Стиви Рей о ее гибели. — Короче, такие силы не могут исчезнуть бесследно. И потом, помнишь туннели? Там-то ты эту власть чувствовала!
Стиви Рей горестно покачала головой, откинув со лба сальные свалявшиеся патлы, в которых теперь почти невозможно было узнать ее милые светлые кудряшки. У меня
— Все ушло, Зои. Все, что во мне когда-то было хорошего, умерло вместе со всем человеческим. Теперь я такая, какую ты видишь. Смирись и иди своей дорогой. Бери пример с меня.
— Я никогда с этим не смирюсь, Стиви Рей. Ты моя лучшая подруга. И я не собираюсь идти своей дорогой без тебя!
Внезапно Стиви Рей омерзительно зарычала, и глаза ее полыхнули кровавым огнем.
— Разве я похожа на твою лучшую подругу?
Сердце мое испуганно заколотилось в груди, но я пересилила себя.
Стиви Рей была права. Сейчас ничто в ней не напоминало прежнюю любительницу кантри и Кенни Чесни. Но я не хотела верить в то, что «моя» Стиви Рей бесследно исчезла. В ту страшную ночь в туннелях я же видела проблески человеческого в страшной немертвой нежити, в которую ее превратили.
Мне хотелось зарыдать от отчаяния, но я взяла себя в руки и спокойно ответила:
— Нет, разумеется, ты ни капельки не похожа на прежнюю Стиви Рей. Скажи, пожалуйста, ты когда в последний раз мыла голову? И потом, во что ты вырядилась?
Я брезгливо указала на грязные тренировочные штаны и безразмерную футболку до колен, поверх которых на Стиви Рей было надето заляпанное и засаленное черное пальто. Точно такое, в каких круглый год щеголяют придурочные готы, которым даже тридцатиградусная жара не помеха.
— Я бы тоже не была похожа на себя, если бы меня так вырядили! — Я вздохнула и сделала осторожный шажок в ее сторону. — Поедем со мной, Стиви Рей? Я потихоньку проведу тебя в наше общежитие. Сейчас это совсем просто, почти все учителя разъехались на каникулы. Неферет тоже нет, — добавила я и поспешила сменить тему (что-то подсказывало мне, что мы обе не готовы обсуждать Неферет — ни сейчас, ни вообще когда-нибудь). — Многие ребята тоже уехали повидаться с родителями. Так что у нас сейчас совсем тихо. Даже Дэмьен и Близняшки не будут нас донимать, они на меня обиделись. Так что ты как следует отмокнешь в ванне с пеной, потом я принесу тебе нормальную чистую одежду и мы поговорим.
Я не отрываясь смотрела ей в глаза, поэтому заметила, как в них мелькнула страстная надежда. Это длилось всего секунду, но это было. Потом Стиви Рей отвела взгляд.
— Я не могу пойти с тобой. Мне нужна пища.
— Не вопрос! Я притащу тебе кучу еды из кухни. Да ради тебя я переверну все шкафчики и разыщу пачку «Лаки Чармс»! — Я заискивающе улыбнулась. — Помнишь, какие они вкусные, а? И совершенно некалорийные!
— В отличие от твоего «Графа Шокулы»!
Я чуть не разревелась от облегчения и заулыбалась, как полная идиотка. Стиви Рей отзывалась! Она вспомнила наши вечные споры по поводу лучших
— Не забывай, что в «Графе Шокуле» есть кокосовые пастилки. Кокос — это растение. Значит, мои хлопья полезные!
Стиви Рей снова посмотрела на меня. Красное свечение в ее глазах погасло, и она даже не пыталась скрыть слез, катившихся по ее грязным щекам. Я машинально шагнула к ней, раскинув руки, но она отстранилась.
— Нет! Не прикасайся ко мне, Зои. Я больше не та, что раньше. Я грязная и мерзкая.
— А я о чем говорю? Поехали со мной в школу, там и отмоешься! — умоляюще попросила я. — Мы обязательно что-нибудь придумаем, вот увидишь.
Стиви Рей грустно покачала головой и вытерла слезы, размазав грязь по щекам.
— Ничего уже нельзя придумать. Когда я назвала себя мерзкой и грязной, я имела в виду то, что у меня внутри, а не снаружи. Поверь, снаружи я просто красотка по сравнению с тем, что творится у меня в душе. Зои, я должна питаться. Только не хлопьями, не сэндвичами и не колой. Мне нужна кровь. Человеческая кровь. Когда я не могу… — Она замолчала, и чудовищная судорога пробежала по ее телу. — Когда мне не удается раздобыть ее, меня терзает чудовищный, жуткий, беспощадный голод. Но и это еще не все. Ты должна понять — я хочу пить кровь. Хочу вспарывать клыками глотки, хочу сосать теплую человеческую кровь, полную ужаса, злобы и боли. Я пьянею от нее, у меня кружится голова… — моя подруга снова замолкла, но на этот раз она тяжело дышала и возбужденно сверкала глазами.
— Я не верю, что тебе нравится убивать людей, Стиви Рей.
— Значит, ты снова ошиблась. Очень нравится.
— Ты себя не знаешь. А я знаю, что в тебе до сих пор остается часть моей лучшей подруги. Моя Стиви Рей не могла щенка отшлепать, не то что убить кого-то! — Я видела, что Стиви Рей хочет что-то возразить, но не дала ей рта раскрыть. — Скажи, если я раздобуду тебе человеческую кровь, тебе не надо будет никого убивать?
Она ответила мне все тем же жутким безжизненным голосом:
— Мне нравится убивать.
— Да что ты говоришь? А еще тебе нравится быть грязной, вонючей побирушкой, да?
— Мне плевать, как я выгляжу.
— Вот как? А что если я принесу тебе пару отличных джинсов, ковбойские сапоги и хорошенькую облегающую рубашечку с длинным рукавом, отутюженную до хруста?
Глаза моей лучше подруги заблестели. Кажется, мне все-таки удалось достучаться до прежней Стиви Рей. Я лихорадочно соображала, пытаясь подобрать самые нужные слова, пока она готова меня слушать.
— Значит, договорились? Встретимся завтра в полночь — хотя нет, постой! Завтра суббота. Все наши будут на ушах ходить, и я ни за что не выберусь до полуночи. Давай договоримся на три утра, а беседке музея Филбрука. — Я заговорщически подмигнула Стиви Рей. — Надеюсь, ты еще не забыла, где это?
Еще бы ей не помнить! Мы со Стиви Рей уже побывали там один разок, только в ту ночь она пыталась спасти меня, а теперь настала моя очередь.
— Да. Помню, — холодно и равнодушно ответила она.