Избранная
Шрифт:
— Что?
Он прислонил свой лоб к моему и закрыл глаза.
— Нам нужно остановиться.
— Что? Почему? Я же не серьезно говорила об этом ранее.
— Я знаю. Но так нужно, — он поправил бретельку моего топа и разгладил волосы.
— Почему? — я страстно желала, чтобы одеяло снова было бы на мне, тогда я бы спряталась под ним от его слов.
— Послушай, было бы классно вместе упасть в кровать, но это не заставить исчезнуть все остальное.
Под всем остальным он имел в виду Люка. Невероятно, как этот парень смог разрушить все, даже не присутствуя
— Это сложно. Все, что касается тебя, сложно. Твой старик и твой дядя, ты и Верити и Люк и Магия. Я не уверен, что есть способ избежать всего этого.
«Я не заплачу. Я не заплачу.» Вместо этого я так сильно прикусила язык, что почувствовала металлический привкус во рту. — Отлично, что ты собираешь самый легкий способ сбежать, Колин. Это самые мерзкие причины.
Он устало кивнул.
— Возможно. Но даже, если бы их не было, я все равно сказал бы нет.
Я отвернулась.
— Вау. Спасибо за то, что сообщил это в такой деликатной манере.
Он снова подошел ко мне, взял меня за запястья и крепко сжал. Я смотрела на гранит у меня под ногами и как сумасшедшая пыталась выглядеть злой, а не униженной. Он наклонился ко мне, и его голос щекотал мне кожу.
— Я же тебе сказал. Ты сложная. Мне не нравится ничего сложного, Мо. Мне не нравятся отношения. я предпочитаю что-то простое и без обязательств, а с тобой в придачу появляется больше обязательств чем с проклятой клятвой на крови. И самое страшное, что меня это не волнует.
— Тогда в чем проблема?
— Посмотри на меня.
Прошла вечность. Сложилось ощущение, словно звезды сгорели и переродились заново, прежде чем я смогла набраться сил для этого. Когда мне, наконец, удалось повернуть голову, его рот находился всего в сантиметре от моего, глаза черные как обсидиан, и наше дыхание смешалось, когда он произнес каждое слово медленно и четко как обещание:
— Я не буду твоим козлом отпущения, — я попыталась протестовать, но он перебил меня. — Для этого тебе стоит поискать кого-то другого. Реши, что происходит между тобой и Люком. Реши, чего ты хочешь, не только от меня, а от своей жизни. Если ты сделаешь это, не раньше, мы сможем обговорить остальное, — он отпустил мои руки и отступил назад. — Поняла?
Я кивнула, так как не доверяла своем голосу.
— Между нами все в порядке?
Я снова кивнула. Возможно когда-нибудь, если я сделаю, будто бы это правда, то это и станет правдой. Когда-нибудь.
— Хорошою «Скажи мне, что я должна прекратить», — передразнил он меня и вздрогнул, когда снова одевал футболку. — Господи Боже. Я же знал, что ты стала бы искушением.
Я ждала, пока он пересечет комнату, тем самым выиграв момент, чтобы разложить мысли по полкам. — Что теперь?
— Теперь я отвезу тебя домой.
— Нет! Пожалуйста, Колин. Я не могу, не после всего, что случилось с Билли, а потом с Ковальски… Я просто не смогу быть нормальной. Не сегодня ночью.
Он вздохнул и в ожидании посмотрел на меня.
Я громко вздохнула. — Можно я останусь здесь? Только на одну ночь? Я посплю на диване, ты даже не заметишь меня.
— Только на
Глава 27
Я лежала одна в центре кровати Колина, и все болело от истощения и воспоминаний. Каждый раз, когда глаза начинали слипаться, я падала в зияющую глотку чистой магии, видела, как Ковальски подбросило в воздух, как бугимены кишели возле водокачки, и пугающую пустоту на лице Люка, в то время как мы смотрели как все сгорает дотла. Когда через высокое окно спальни проникли первые оттенки сумерек с розовым оттенком, я проскользнула назад в гостиную.
Колин не спал. Он смотрел на угасающие угли в печи и выглядел так, как будто его сны были такими же отвратительными.
— Я позвонил Билли, — сказал он и выпрямился. — Твоя мама в адской панике, но он позаботится о ней.
— Что ты ему сказал?
Он выглядел немного неловко.
— Я сказал, что ты погрузилась в это мятежное подростковое дерьмо и что было бы лучше, оставить вещи как они есть.
Я хотела возразить, и он пожал плечами. — Мы не можем сказать ему правду. Хотя ему и не нравится все это, он понимает. Он успокоит твою маму. Это самое лучшее, что мы можем сделать на данный момент.
Я не знала, что должна добавить.
— Иди сюда, — сказал он.
Я свернулась на диване рядом с ним и уснула, чувствуя, как его рука гладит мои волосы.
Было уже совсем светло, когда я проснулась. Рука Колина все еще крепко обнимала меня. Я села, и он подскочил на диване; одной рукой он держал меня за запястье, пока он осматривал комнату.
— Мне нужно в школу, — сказала я, стараясь звучать так, словно все нормально.
Он внимательно посмотрел на меня. — Ты чувствуешь, что готова к этому?
Вообще не готова. — Что еще мне делать?
— Тебе надо заскочить домой? Взять вещи?
— Э-э… конечно, — молчание угнетало, пока он не толкнул меня плечом.
— Между нами же все хорошо?
— Конечно, — как я говорила ранее, — что еще мне оставалось сказать?
Мы не разговаривали; неприятное молчание длилось всю дорогу до моего дома, где я переоделась в чистую школьную форму и собрала книги. Иногда один из нас начинал говорить, но затем снова погружался в тишину. Не было безобидных тем для разговора, и ни у кого из нас не было сил, чтобы обсудить то, действительно нуждалось в обсуждении.
Наконец в квартале от школы Колин заговорил: — Ты же не исчезнешь просто так, или? — спросил он. — Не сбежишь просто так?
— Никаких исчезновений, — подтвердила я.
Он припарковал грузовик и пошел к пассажирской двери, чтобы открыть мне дверь.
— Спасибо, — сказала я, пока он помогал мне выйти.
— Мо, — я попыталась уйти, потому что не хотела слышать о его причинах и сожалениях, но он не отпустил меня так просто. — Мы урегулируем это. Обещаю тебе.
Если бы я открыла рот, из него вылетело бы что-то глупое, поэтому я ничего не ответила. Он едва прикоснулся поцелуем к моему лбу, так легко, что мне было страшно, что это только сон.