Избранница Серых холмов
Шрифт:
Я бы прошла внутрь, села на скамью и в одиночестве помолилась Матери-земле, что питает всё живое. И если повезёт, услышала бы ответ. Неясный, сомнительный, но совет.
— Вы жалеете не их, а себя, — напомнил Маркус и улыбнулся так, будто просил прощение за дерзость.
— Нет, просто я сейчас очень хорошо их понимаю.
— Значит, вы не верите в Круг судьбы?
Вопрос был задан с подвохом. Иного ответа, кроме утвердительного, и быть не могло, только мелиад с младых ногтей учили не лгать, хотя бы самим себе.
— Не знаю. А вы
Больше Ищейка ничего не успел сказать, я заметила Кхиру, чьи тёмные волосы растрепались от спешки, с которой она приближалась. Заприметив меня, верная служанка вытянула руку, призывая остановиться. Кричать среди деревьев было не принято, они могли оскорбиться громкими звуками и наказать крикуна.
— Арта Меви, беда, — выдохнула Кхира, прижимая узкую маленькую ладонь к худому животу. Я подставила ей руку, чтобы она могла опереться и перевести дыхание. Но волнения не испытывала, моё положение не могло стать хуже, чем есть.
Оказалось, что я глубоко заблуждалась!
— Уна поставила арта Арлена из рода Рокси перед фактом, что ещё утром почувствовала первые признаки тяжести, — выдохнула Кхира и виновато посмотрела на меня, наморщив лоб, будто просила прощения, что не уследила и не уберегла меня от нового несчастья.
— Да она врёт! — ахнула я ещё до того, как успела осознать сказанное верной служанкой.
— Я так и сказала, как только её девушки начали причитать да радоваться, что вскоре двинутся в обратный путь!
— Это осложнит задачу, — вставил слово Маркус, впервые с момента нашего знакомства переставший улыбаться глазами.
Теперь в них поселилась невиданная мной раньше задумчивость и сожаление. Так жалеют соратника по битве, ушедшего раньше на миг, чем его враг, сражённый мечом, пал в грязь и кровавую лужу.
— Это неправда, не переживайте за друга, — холодно сказала я и, подхватив юбки, ринулась обратно, насколько это было позволительно для мелиад.
Мы старались ступать с осознанием того, что любой шаг должен оставить на Матере-земле добрый след, так она пишет свою зелёную книгу и помнит о каждом ребёнке, что шагал по тропам судьбы.
Я слышала, как меня окликают, но не оборачивалась и не останавливалась, прокручивая в памяти наш разговор с Уной в таверне Брееды. Она тогда предупредила меня, что скажется больной, и это заставит Ищеек замедлить путь. А, может, чтобы этого не делать и поспеть вовремя, то и вовсе оставить больную, увозя на выдачу сидам здоровую. Пока и она не зачахла.
Я тогда отказалась помогать Уне, и вот она выдумала новый план. Также мне пришло на ум, что её служанки, две глупые девицы, годящиеся только в активные слушатели сказаний, передали ей историю про девушку из мира людей, которая смогла отстоять своё право быть там, где её сердце. Дивона, так,
И Уна, конечно, задумала повторить этот трюк, хотя разве она не понимает, что никто не поверит ей на слово?! Нет, она всё правильно рассчитала: до выяснения положения той, что считает себя тяжёлой, её оставляют, пока веское слово не скажет Старейшина, проведя ритуал Очищения.
На это уйдёт целый день, а до Мабона осталось всего семь ночей. Арлен будет вынужден оставить Уну. Тяжёлые сидам неугодны.
Я не сразу поняла, что стою возле входа в нашу хижину, расположенную в одном из дубов. Две прислужницы уставились на меня с удивлением и жалостью.
— Вам надо присесть, арта, и освежиться, — сказала одна из девочек, поклонившись и подавая мне кувшин, наполненный фруктовым нектаром. — Войдите, вас уже ждут.
Я понимала, что нет смысла мешкать, это вызовет вопросы, но сейчас, впервые со дня исчезновения отца, я не могла сдержать обуревавших меня чувств. Горечь, досада, боль — всё слилось в ком, застрявший в горле. Сейчас я была не в состоянии «держать лицо», интересоваться с равнодушным видом состоянием Уны, ведь от этого зависела моя жизнь!
И всё же надо пересилить себя и войти, не роняя достоинства, с гордо поднятой головой. Так я и поступила. Стоило переступить порог комнаты, выделенной нам для ночлега, как я сразу заметила растерянно-счастливое выражение лица дочери той, что отобрала у меня трон. Теперь и Уна отбирает последнее, что осталось: надежду.
— Мне сообщила Кхира, — произнесла я, стараясь сдержать волнение в голосе. — Это правда?
— Да, — кивнула Уна и потупила взор. Негодница пыталась разыгрывать скромницу, она понимала, что значит для меня её признание!
— Завтра с раннего утра я отведу вас к Старейшине Эвелин, — нахмурился Арлен и мельком посмотрел на меня. Я спокойно выдержала его взгляд. Если фейри думает, что я замешана в этом, то он ошибается!
— А теперь ложимся спать, — заключил он и подал знак только что вошедшему Маркусу, чтобы тот пустил служанок.
Кхира вошла первой, я видела, что моя верная наперсница возмущённо смотрит на притихшую Уну. Та села на постель и обхватила колени руками.
— Да, мы все устали, — вздохнула я, не желая сейчас думать о том, что будет завтра, послезавтра и через семь дней.
Служанки Уны тоже вели себя тихо, одна девица хотела было расчесать госпожу, но та отрицательно мотнула головой. В чём была, только разувшись, я легла и отвернулась спиной к стене. Вскоре загасили лампы, и всё стихло.
Я гладила пальцами гладкую деревянную стену, мысленно спрашивая дуб, почему я должна быть отдана сидам. Может, ещё есть шанс остаться на земле, не спускаясь в подземные чертоги.
Говорят, там поют прекрасные песни, но что мне до них, если не будет возможность прикоснуться к дереву, услышать шёпот листвы, затронутой лёгким осенним ветром, подставить кожу и лицо последнему теплу?