Избранницы Рахмана

Шахразада

– О Аллах, как же должны быть изнурены наши верблюды, – пробормотал Рахман. – Ведь они не могут снять с себя свои теплые одежды.

– О да, мой друг, – согласился Сейид, – и потому нам давно уже пора было пересесть на более приспособленных скакунов.

В зеленой стене зарослей показался просвет, и вскоре караван достиг огромного поля, расчищенного среди сплетения лиан, деревьев, кустов…

– Аллах милосердный, как же удается тем, кто живет здесь, расчищать такие обширные пространства?

– О, достойный путник, это древнее и, боюсь,

заповедное искусство. Прекрасная же Мень Май, та самая знахарка и ведунья, путь к которой мы держим, лучше всех может указать, где следует рубить деревья, чтобы получилось поле, а где лучше не касаться плотной зеленой стены – ибо там любые усилия земледельца будут тщетными.

– Но долго ли нам еще идти до убежища этой достойной женщины? – почти недовольно спросил Сверре-лазутчик.

– О нет, полуночный воин, – ответил ему низкий, чарующе-прекрасный женский голос. – Вы уже нашли меня. Ибо я – Мень Май, ведунья и хранительница здешних мест.

Путники украдкой разглядывали эту необыкновенную женщину. Ибо знахарка и хранительница была несказанно хороша. Невысокого роста, держалась очень прямо, простое платье не скрывало безупречных линий сильного тела. А лицо, молодое и улыбающееся, было столь прекрасно, что Тор-воин ахнул. Посланники магараджи поклонились дивной красавице. Даже Рахман, как бы сильно предубежден он не был, не мог скрыть своего восторга при виде этой совершенной, достойной красоты.

– Да пребудет с тобой милость богов, о прекраснейшая! Мы – посланники магараджи Райпура. Ищем в вашей стране удивительного врачевателя Чжан Каня, который может составить зелье, что излечит нашего повелителя от смертельной хвори. К тебе же нас привело недомогание, которое…

– Я вижу, мой добрый друг, – перебила его Мень Май. – Ваши верховые животные нездоровы. И потому вы нашли меня.

Сейиду оставалось лишь кивнуть. О да, он понял, почему достойный Хла Шве привел караван именно к Мень Май. Но, Аллах милосердный, как же прекрасна была эта знахарка! И почему она оставалась здесь, в хижине на краю поля, а не стала придворной красавицей? Почему не составила славы, став женой местного царя?

– Об этом я расскажу тебе позже, о лекарь, – ответила на невысказанный вопрос Сейида Мень Май. – Сейчас следует заняться вашими животными. Вечер же даст нам наслаждение беседы и понимания.

Оцепенев, стоял Сейид, не мог прийти в себя от удивления и Рахман. Сколь необыкновенна знахарка! А ведь он думал, что она сможет сварить лишь простое зелье…

Но еще более был удивлен Сейид. Он подумал, что девушка, точно так же, как и его друг, Рахман, может видеть истинный мир и слышать мысли человеческие. Когда он поведал об этом юноше, тот задумался.

– Должно быть, может. Ибо вход в истинный мир не заказан никому. Но

если это так, меня удивляет сила этой ведуньи – значит, она постоянно открыта истинному миру. А ведь мне для того, чтобы погрузиться, нужно и время, и силы. Да и пребывание там изматывает необыкновенно. Он, словно губка, поглощает все силы человеческие.

– Но можешь ли ты увидеть ее там, в мире, что нам, простым смертным, недоступен?

Рахман пожал плечами. О да, каждый раз входить в истинный мир ему было все легче. Теперь для этого не требовалось глубокое сосредоточение, не нужно было и концентрироваться на каком-то предмете или существе. Но чем легче был шаг за пределы человеческого восприятия, тем больше сил требовал этот удивительный, воистину колдовской мир.

Вновь распахнулись во всю ширь пределы, какие не способен охватить человеческий разум, вновь запахи и звуки оглушили Рахмана, заставив проснуться тупую боль в висках. Юноша повел глазами и почти сразу увидел ее, знахарку и ведунью Мень Май.

О, как она была хороша в своем истинном облике! Прекрасное лицо светилось удивительным умом, сильное тело, одетое не в простое платье, а в кожаные доспехи, заставляло вспомнить об апсарах – небесных танцовщицах, что служат богам и соблазняют недостойных смертных, которые тяжким путем аскезы пытаются стать равными великим небожителям.

– Приветствую тебя, мастер знаний, – проговорила ведунья. В истинном мире голос ее был мягок и нежен.

– Здравствуй и ты, достойнейшая, – ответил Рахман. Он и в самом деле был поражен силой, красотой и умом ведуньи из далекой страны. Быть может, впервые за долгие годы презрения к женщинам, его убеждение было поколеблено.

– Вечер я посвящу беседе с вами, достойные путники далекой страны. Но сейчас я должна все силы отдать тем, кто нуждается в них. А потому не тревожь меня, странник.

Макама семнадцатая

Рахман с удовольствием вернулся в привычный мир. Да, здесь все было не так ярко, не так открыто. Но так привычно и прекрасно-спокойно. К тому же оказалось, что сил посещение мира истинного потребовало очень много, и сейчас юноша не стоял, а лежал на кошме, снятой с самого высокого верблюда.

– Ты побледнел, друг мой, – ответил Сейид на невысказанный вопрос Рахмана, – и начал падать. Тогда мне и пришлось устроить тебя поудобнее. Похоже, что здешние зной и сырость идут во вред не только животным, но и людям.

– Ты был прав, Сейид, Мень Май действительно открыт истинный мир. И похоже, она чувствует себя там не в пример лучше меня.

Рахман, откинувшись на подушки, поведал своим путникам о встрече с ведуньей и о том, сколь сильно отличается ее истинный облик от того, какой предстал перед путниками.

– Эх, как жаль, что эта необыкновенная, удивительная красавица врачует лишь зверей! – проговорил Тор-воин.

– Но ты же здоров как бык, друг мой! – с некоторым недоумением заметил Сейид. – И лекарь тебе не требуется.