Избранник
Шрифт:
— А если спросит???
Он нервно потянул за пейс:
— Как ты себе это представляешь — что я буду практикующим психологом и выглядеть при этом как хасид?
Честно говоря, я и не ожидал другого ответа. Потом мне пришла в голову другая мысль.
— А что, если твой отец увидит письмо, которое придет в ответ на твое заявление о поступлении в докторантуру?
Он уставился на меня.
— Я как-то об этом не подумал, — сказал он медленно. — Мне надо будет его перехватить.
Он поколебался,
— Нет. У меня не выйдет. Почта приходит позже, чем я ухожу в колледж.
Глаза его наполнились настоящим страхом.
— Поговори-ка ты с моим отцом, — сказал я.
Дэнни пришел к нам домой тем же вечером, и я провел его в кабинет к отцу. Тот быстро повернулся от стола и пожал Дэнни руку.
— Давненько не встречались, — сказал он, широко улыбаясь. — Очень рад тебя снова видеть, Дэнни. Садись.
Сам он пересел от стола в кресло рядом с нами, которое попросил меня принести из кухни.
— Не сердись на Рувима за то, что он мне рассказал. Я привык хранить тайны.
Дэнни нервно улыбнулся.
— Ты расскажешь отцу в день своего раввинского посвящения?
Дэнни кивнул.
— Девушка тут тоже замешана?
Дэнни снова кивнул, искоса бросив на меня взгляд.
— Ты откажешься на ней жениться?
— Да.
— И твоему отцу придется все объяснять ее родителям и всей общине.
Дэнни промолчал, его лицо напряглось.
Отец негромко вздохнул:
— Это будет очень неловкая ситуация. Для тебя и для твоего отца. Ты точно решил не занимать места отца?
— Да.
— Тогда ты должен в точности знать, что говорить ему. Продумай, что ты скажешь. Продумай, о чем он спросит. Что будет его больше всего волновать после того, как услышит о твоем решении. Ты понимаешь меня, Дэнни?
Он медленно кивнул.
Наступило долгое молчание.
Затем отец подался к его креслу и тихо спросил:
— Дэнни… Ты умеешь слушать тишину?
Дэнни уставился на моего отца. Его синие глаза в испуге распахнулись. Он бросил на меня взгляд, потом снова перевел его на отца. И медленно кивнул.
— Ты сердишься на отца?
Дэнни покачал головой.
— Ты понимаешь, что он делает?
Дэнни замешкался. Потом снова покачал головой. Его глаза были широко раскрыты и отрешенны.
Отец снова вздохнул.
— Однажды он с тобой объяснится, — сказал он тихо. — Он объяснит тебе это. Потому что захочет, чтобы ты нес это и дальше, со своими детьми.
Дэнни нервно заморгал.
— Никто не в состоянии тебе помочь, Дэнни. Это касается только тебя и твоего отца. Но продумай как следует, что ты ему скажешь и о чем он тебя спросит.
Отец вышел с нами к двери квартиры. Я слышал, как набойки на каблуках Дэнни простучали по лестнице.
— Так что это такое — слушать тишину, аба?
Но отец ничего не ответил. Он ушел в кабинет и закрыл дверь.
На свою просьбу о зачислении в докторантуру со стипендией Дэнни получил положительный ответ из всех трех университетов. Письма приходили по почте и оставались нетронутыми на столике в прихожей до его возвращения из колледжа. Он сказал мне об этом в начале декабря, на следующий день после третьего письма. Я спросил у него, кто обычно достает почту из ящика.
— Отец, — отвечал он со смущенным видом. — Когда приходит почтальон, Леви в школе, а мама не любит взбираться по лестнице.
— На конвертах был обратный адрес?
— Ну конечно.
— Как же он не сообразил?
— Я не понимаю! — сказал Дэнни с отчаянием в голосе. — Чего он ждет? Почему ничего не говорит?
Меня поразил его страх, и я не нашелся что ответить.
Через несколько дней Дэнни объявил мне, что его сестра беременна. Они с мужем пришли и объявили об этом родителям. Отец улыбнулся впервые со времени бар мицвы Леви, добавил Дэнни, а мать всплакнула от радости. Я спросил, дал ли его отец как-то понять, что ему известно о планах Дэнни.
— Нет.
— Совсем никак?
— Нет. Я не получаю от него ничего, кроме молчания.
— А с Леви он тоже молчит?
— Нет.
— А с сестрой?
— Тоже нет.
— Не нравится мне твой отец. Совсем не нравится.
Дэнни ничего не сказал. Только часто заморгал.
Через несколько дней он передал мне, что его отец интересуется, почему я больше не прихожу к ним по субботам.
— Он говорил с тобой?
— Нет, не говорил. Это не разговор.
— По субботам я изучаю Талмуд.
— Я знаю.
— Я не очень расположен с ним встречаться.
Он кивнул с невеселым видом.
— Ты уже выбрал, в какой университет пойдешь?
— В Колумбийский.
— Почему ты не поговоришь и не покончишь с этим?
— Я боюсь.
— Какая разница? Если он намерен выкинуть тебя из дому, он сделает это в любом случае, когда бы ты ему ни сказал.
— Я получу диплом и посвящение в июне.
— Ты можешь у нас пожить. Ах нет — ты не можешь есть нашу еду.
— Я мог бы пожить у сестры.
— Вот!
— Я боюсь. Я боюсь его вспышки ярости всякий раз, как мне надо с ним заговорить. Господи, как же я боюсь!
Отец ничем не смог мне помочь, когда я заговорил с ним об этом.
— Рабби Сендерс должен сам все объяснить, — спокойно ответил он. — Я не могу объяснить то, что не до конца понимаю. Я не поступаю так с моими ученикам и не поступлю с сыном.