Избранное: Динамика культуры

Малиновский Бронислав

Развивая далее свою «трехколонную» аналитическую схему, он предложил добавить в нее еще две колонки, одну для «реконструированного прошлого», другую для «новых сил спонтанной реакции африканцев». Среди отдельных схем, помещенных в «Динамике культурного изменения», только та, что посвящена войне, содержит записи в этих колонках. Его комментарий относительно реконструкции прошлого таков, что хотя она и представляет интерес для сравнительных исследований войны, ее «ни в коей мере» нельзя использовать в антропологии.

Однако в этом случае его критицизм основан на доводах, отличных от тех, какими он пользовался в своих более ранних атаках на «предполагаемую историю». Его предупреждение о том, что устную традицию стоит учитывать не в качестве поставщика объективных данных, но как элемент современной социальной ситуации (наподобие мифа, даже если он и связан с историческими событиями), признано обоснованным теми антропологами, которые более всего интересуются историческими корнями

изучаемых ими обществ. Несколько интересных исследований по традиционной «истории» с этой точки зрения было предпринято на материалах Центральной Африки {344} . Процесс, в ходе которого генеалогические данные намеренно искажаются, дабы подкрепить современную социальную структуру, также был исчерпывающе описан {345} .

344

См.: Barnes J. A. History in a Changing Society // «Human Problems in British Central Africa». 1951. Vol. XI. P. 1–9; Cunnison I. G. History on the Luspula // «Rhodes-Livingstone Papers». 1951. № 21.

345

См.: Bohannan L. A Genealogical Charter // «Africa». 1952. Vol. XXII. P. 301–315.

Рассуждая над этой темой, Малиновский имел в виду исключительно те исторические данные, которые могут быть получены в полевых экспедициях в ходе расспросов туземцев об их воспоминаниях и их восприятии традиции сравнительно далекого прошлого. Некоторые американские антропологи заявляли о том, что их способ проверки информации позволяет им получать адекватную картину, исходя из данных такого рода. Очень многое зависит от самой рассматриваемой проблемы. Блестящая реконструкция политической структуры народа нгони до их завоевания Британией в 1898 г. была предпринята Барнсом, который применил технику структурного анализа к данным о возникновении деревенских сообществ и их взаимоотношениях, полученным от туземцев как более ранними исследователями этого региона, так и им самим {346} . Полагаясь на устную традицию только там, где она повествует о решающих событиях, а также толкуя ее в свете сравнительных знаний об африканских социальных структурах, он установил природу и отношения политических образований, помещенных британцами на низшую ступень новой иерархии и, таким образом, преобразованных в ходе процесса, к которому вряд ли применим термин «заимствование». Хотя ему и приходилось сталкиваться с взаимоисключающими интерпретациями отдельных событий, он не опирался на такие обобщения при анализе поведения, соответствующего различным позициям, в структуре, на которую в большей степени оказали влияние личностное отношение туземца, а также его склонность идеализировать или очернять прошлое.

346

См.: Barnes J. A. Politics in a Changing Society. Oxford, 1954.

Малиновский не обсуждал ценность тех исторических данных, которые он черпал из документов – из записей путешественников, миссионеров, должностных лиц и т. п. Когда эти материалы посвящены природе неевропейских обществ, они, конечно, не менее грешат ошибками, основанными на предубеждении, чем устные традиции самих этих обществ. Их преимущество состоит в том, что они современны; в них описывается, какими эти общества предстали перед глазами чужеземцев в то или иное время, а иногда они содержат свидетельства очевидцев об отдельных происшествиях. Для изучения намеренно привнесенных социальных изменений именно архивные данные органов власти, миссионерских обществ, а иногда и коммерческих организаций являются единственно достоверным источником информации об их целях и намерениях. Примерами исследований, в которых использован подобный материал, служат работы Ферта, посвященные народу маори, Кисинга – о меномини, Эванс-Причарда – о зануси и Шаперы – о тсвана {347} .

347

См.: Firth R. Primitive Economics of the New Zealand Maori. L., 1929; Keesing F. M. The Menomini Indians of Wisconsin: A Study of Three Centuries of Cultural Contact and Change // «Memoirs American Philosophical Society». 1939. Vol. X; Evans-Pritchard E. E. The Sanusi of Cyrenaica. Oxford, 1949; Schapera I. Native Land Tenure in the Bechuanaland Protectorate. Lovedale, 1943.

По мере того, как растет число антропологических

исследований, и все больше и больше исследовательской работы проделано в разных уголках мира, имеющих свою долгую письменную историю, вопрос о релевантности истории принимает новую форму. Никакой историк еще не изучал всю существующую информацию о Китае, Турции, Испании, Норвегии или Лондоне, и изучение истории должно быть вторичным по отношению к главному делу антрополога. Вопрос заключается не в том, является ли история релевантной, а в том, какая история релевантна. Ответ будет не так уж далек от точки зрения Малиновского, который считал, что прошлое важно только потому, что оно живо в настоящем. Значимы лишь те зафиксированные события прошлого, которые явно имеют отношение к исследуемым феноменам. Сведения о ранних социальных формах могут быть использованы только в тех случаях, когда они необходимы для утверждения существующих норм или когда продиктованное ими поведение практикуется и по сей день. Существует еще и третье условие, которого Малиновский не предусматривал: исторические записи могут свидетельствовать о том, что традиция, которая живет в них, не соответствует историческим фактам.

В уже упомянутых исследованиях Колсон по мака {348} она обходится с традицией совершенно в духе Малиновского. Темой книги является отнюдь не процесс социальных изменений, но отношения мака с американцами, а также их усилия в пользу или против той тотальной ассимиляции, которая долгое время была целью Соединенных Штатов. «Успех» этой политики состоит в том, что теперь не практикуются никакие специфические индейские обряды; тем не менее воспоминания о них сохраняются как часть идеологии, в которой белые представляются грабителями по отношению к индейцам, а это является важным фактором сохранения у них сознания идентичности как народа.

348

См.: Colson E. The Makah Indians. Manchester, 1953.

Современный интерес к проблеме

В настоящее время основным источником интереса к социальным изменениям в качестве отдельного предмета исследования являются (и Малиновский считал, что так и должно быть) люди с практическими целями – возрастающее число тех, кто заинтересован в улучшении производительных технологий в сельских обществах, кто постоянно сталкивается с необъяснимым сопротивлением со стороны последних и кто обращается за помощью к антропологам. И хотя в Америке сейчас процветает школа «прикладной антропологии», британские антропологи скорее согласятся с Фертом в том, что их «интересует понимание социальных процессов, а не управление ими» {349} , а также с Наделем, что, хотя изменения, вызванные влиянием индустриализации на сельские общества, чрезвычайно велики, их следует рассматривать как тип социального процесса, а не как отдельную область исследования.

349

См.: Firth R. Anthropology and Colonial Affairs // «Man». 1949. № 179.

Произошли изменения и в отборе изучаемых проблем, отчасти благодаря смене акцента, отчасти из-за окончательного отказа от понятия культуры или взаимодействия культур как центральной проблемы, а отчасти благодаря огромному количеству материалов, собранных современными полевыми исследователями, нанимающими образованных помощников и использующими отработанные техники. В большинстве последних монографий рассматривается не совокупность изменений в данных обществах, а развитие отдельных институтов – правления, брака, землевладения – или реакция на отдельные привнесенные элементы, такие как иммиграция членов других племен или потребность в наемном труде. В то же время стал возможным совсем другой тип исторического исследования благодаря повторным экспедициям туда, где уже проводились детальные исследования поколение назад. Подобные поездки были предприняты теми же исследователями на о-в Манус (Мид, в 1953 г.), Чан Ком (Редфилд, в 1948 г.) и Тикопию (Ферт, в 1952 г.), а также позднейшими учениками Малиновского в Тепоцтлан (О. Льюис, в 1943 г.) и на о-ва Тробриан (Пауэлл, в 1950 г.). Некоторые из изучаемых народов претерпели необратимые изменения за этот промежуток времени. Но для того чтобы организовать повторную поездку, там вовсе не обязательно должен был произойти какой-то катаклизм; достаточно признания того, что все общества находятся в развитии, каким бы постепенным оно ни было, чтобы обосновать правомерность стольких повторных исследований, сколько позволяют возможности.

Перевод выполнен М. В. Кравченко по книге: Mair L. Malinowski and the Study of Social Change // Man and Culture. An Evaluation of the Work of Bronislaw Malinowski / Ed. by R. Firth. London, 1957.