Избранное дитя, или Любовь всей ее жизни (Привилегированное дитя)
Шрифт:
Мы молча кивнули.
— Вы, Ричард, останетесь здесь, пока мы не вернемся. Мы не будем отсутствовать долго.
Ричард кивнул.
Дядя Джон направился к двери, и мама молча последовала за ним.
— Мама! — жалобно позвала я.
Она остановилась и взглянула на меня. Я никогда прежде не видела у нее такого выражения лица. Она смотрела на меня так, будто видела перед собой зеленоглазую потаскуху, а не ребенка, которого вырастила.
Я заколебалась. Не было такой просьбы, с которой я могла бы к ней обратиться. Я видела, как
— Тебе надо переодеться, мама, — тихо сказала я.
Она взглянула на платье, все усеянное маленькими дырочками.
— Да, — только и ответила она и вышла из комнаты.
Она не притронулась ко мне. Она даже не попрощалась. Она ушла прежде, чем я успела сказать «до свидания», или попросить у нее прощения, или умолять вернуть мне хоть капельку любви. И я даже не сказала ей, как сильно я ее люблю.
Ричард привез эту новость вечером. Он прискакал в Хаверинг-холл, и, едва увидев его, я поняла, что произошло что-то ужасное, ведь дядя Джон приказал ему оставаться дома.
Но теперь дядя Джон был мертв, и Ричард мог поступать, как ему вздумается. Мама была мертва тоже.
Ричард получил письмо от мирового судьи, в котором было сказано, что неподалеку от небольшого городка карета была остановлена неизвестным грабителем. Он застрелил их всех.
Джема, дядю Джона, мою маму.
Через некоторое время проезжающие обнаружили открытую карету на обочине дороги и лошадей, мирно пощипывающих травку поблизости. Джем лежал, мертвый, снаружи, дядя Джон был внутри кареты, казалось, он пытался защитить маму своим телом. Мама была застрелена тоже.
Деньги из походной сумки дяди Джона исчезли. Также исчезли мамины серьги из розового жемчуга и ее великолепное ожерелье в пандан к ним, которое дядя Джон привез из Индии. Она никогда не расставалась с этими драгоценностями, но теперь они пропали.
Мировой судья, мистер Пирсон, выражал свои соболезнования и сообщал, что он дал объявления о награде за поимку преступника, и если мы захотим что-нибудь добавить к ней, то должны связаться с ним. Также он сообщал, что принял меры к отправке тел домой.
— Что нам следует делать, сэр? — почтительно спросил Ричард у лорда Хаверинга, испуганно расширив глаза. — Что мы с Джулией должны делать?
— Конечно, вам следует остаться здесь, — вмешалась бабушка. — Вы останетесь здесь, пока все это не кончится. Я позабочусь о Джулии, она моя внучка. И для тебя этот дом всегда будет кровом, Ричард.
Я ничего не говорила. Я даже ни о чем не думала. Как мне нужна была мама! Как мне нужна была ее помощь! Я не знала, как мне жить без нее. Я даже не могла думать о том, где я буду жить, что будет со мной и моим не рожденным еще дитя.
— Леди Хаверинг, — твердо заговорил Ричард. — Я должен признаться кое в чем вам и его милости, что, несомненно, приведет вас в удивление.
Я не понимала, о чем собирается говорить Ричард. Все,
Поэтому я оставалась недвижной, когда Ричард подошел ко мне и взял меня за свободную руку, в другой я держала письмо, сообщавшее об убийстве моей мамы. Он продел мою руку под свою и повернулся к бабушке и дедушке.
— Мы с Джулией поженились, — объявил он. — Мы соединили наши судьбы.
— Боже милосердный! — И лорд Хаверинг, обратившись за поддержкой к своей супруге, снова повернулся к нам.
Ричард вел себя уверенно, словно он отрепетировал эту сцену, я же только следовала за ним, лишенная слов и мыслей кукла. Но мысленно я обращалась к маме, я звала ее на помощь. «Мама!»
— Боже милосердный! — снова повторил лорд Хаверинг.
— Твой отец знал об этом, Ричард? — строго обратилась к нему леди Хаверинг.
— Да, — был ответ. — Леди Хаверинг, я считаю бессмысленным скрывать что-либо от вас и вашего супруга. Мой папа дал свое разрешение на брак, как дала его мама Джулии. Поскольку Джулия ожидает ребенка. Я — отец этого дитя.
— Милосердный боже! — только и смог повторить лорд Хаверинг и тяжело рухнул на стул.
Лицо леди Хаверинг стало бледным, как пергамент, но ее первая мысль была о дочери, а не о глупых условностях.
— О, бедная моя Селия! — воскликнула она. — Для нее это было последней каплей, переполнившей чашу страданий. Такая весть могла разбить ей сердце.
Я опустила голову. Мне казалось, что я убила маму собственными руками. Она оставила дом, не услышав от меня ни слова, и пошла прямо к смерти. Убийца, застрелив ее, лишь продолжил начатое мной дело. Я была раздавлена стыдом и не могла произнести ни слова.
— Я полагаю, что это меняет дело, — сказал Ричард с тщательно продуманной вежливостью.
— О да, — произнес с чувством лорд Хаверинг. — Что и говорить.
Леди Хаверинг сделала небрежный жест, и его милость замолчал.
— Узнаю ваше легкомыслие, — сурово заметила она ему. — Что бы Джулия ни сделала, она моя внучка и я буду опекать ее ради памяти ее матери. На этой же неделе мы объявим о вашей свадьбе в газетах. Никто не будет ожидать пышной церемонии, зная о смерти ваших родителей, и мы сможем потом сказать, что свадьба состоялась некоторое время назад. — Она немного помолчала. Я не могла поднять на нее глаза. — Когда вы ожидаете появления на свет ребенка?
— В конце января, — ответил Ричард.
— Мы скажем, что вы поженились еще весной. — Голос леди Хаверинг звучал весомо, как у генерала, продумывающего решающую битву. — В такой ситуации нет причин, которые мешали бы вам вернуться домой сразу же.
— Нет! — воскликнула я. — Я не хочу ехать домой!
Глаза Ричарда, не отрываясь, смотрели на меня, и в глубине их ясно читалась злоба.
— Почему? — спросила бабушка.
Я заколебалась. Ричард не сводил с меня глаз, но я верила в любовь моей бабушки.