Избранное : Феноменология австрийской культуры
Шрифт:
[15]
Celan Р. Sprachgitter. Fr. a.M., 1961. S. 25.
[16]
Теодор Адорно в своей незавершенной и опубликованной посмертно (в 1971 году) «Эстетической теории» (характерным образом она строится на разборе произведений Беккета) весьма смело и рискованно для философа пишет: «Искусство едва ли можно представлять себе сегодня иначе, нежели как (психологическую) форму реакции, предвосхищающую апокалипсис!» Итак, современное искусство только и делает, что разыгрывает страшные сцены конца мира! Здесь вековая традиция нигилизма в западноевропейском мышлении силится придать
[17]
Nietzsche F. Op. cit. S. 96.
[18]
Выражение К.Г. Эренфорта, автора блестящей диссертации о раннем Шёнберге: Ehrenforth К.Н. Ausdruck und Form: Sch"onbergs Durchbruch zur Atonalit"at in den «George Liedern» op. 15. Bonn, 1963.
[19]
Rufer J. Das Werk Arnold Sch"onbergs, Kassel, 1959.
[20]
Писательница, увековеченная Шёнбергом, но никому неизвестная до такой степени, что уже в 1912 году А.Веберн путает ее имя, называя Эльзой.
[21]
Дело не только в «прорыве к атонализму». Причины «кризисного в развитии Шёнберга более глубоки. Сам кризис формы в широком смысле был переплетен с проблемами идеологическими (таковые, в частности, находит Адорно в качестве причин): в конечном счете это бьтл кризис самой истории, слепое перо которой — писало в творчестве такого композитора, как Шёнберг.
[22]
С началом Первой мировой войны и особенно после нее начинается совершенно очевидный разброд, смятение, уход от сложной философской проблематики к мелкотемью, в стороны бытового и прикладного, музыку на потребу дня, увлечение «современными» «западными» влияниями, стилистический разброд, музыкальное конструирование. Как будто развалилась какая-то органическая культура (откуда она взялась?)… Шёнберг не был не затронут ее разломом, гораздо меньше или даже меньше всех — Альбан Берг, но для большинства немецких композиторов потребовалось 10–15 лет, чтобы собраться с силами и собраться с мыслями. Для Шёнберга это путь к «Моисею и Аарону». Но уже нет прежнего сжатого в кулак, до крайности напряженного искусства, былых сгустков смысла. До Первой мировой войны немецкая музыка была гораздо менее дифференцирована по партийно-вкусовым признакам: вся окрашенная будущим, ожиданием грядущей катастрофы, — она перед лицом этой ощутимой трагедии была едина. После войны топография музыкального пространства в Германии отражает «демократизм» Веймарской республики, заражена ее политиканством, всеядностью и ложным ощущением внешней свободы. Итак, во всеоружии встретившее Первую мировую войну, искусство как бы проглядело все будущие, еще более страшные испытания. В определенной мере это относится и к литературе.
[23]
Stuckenschmidi H.H. Arnold Sch"onberg. 1965. S. 44.
[24]
Эта смена мрака и света — еще важнее здесь драма «Счастливая рука» самого Шёнберга и «Желтое звучание» В.В.Кандинского, о чем речь идет в другой, непубликуе-мой здесь части настоящей
[25]
Brandt R. Figurationen und Kompositionen in den Dramen Oskar Kokoschkas. D"usseldorf, 1967. S.87.
[26]
Brandt R. Op. cit. S. 22 f.
[27]
Kokoschka O. Von der Natur der Gesichte (Vortag 1912) // Kokoschka O. Schriften / Hrsg. von H.M.Wmgler. 1964. S.127.
[28]
Ibid.
[29]
«…ein Stand Desselben, an dem es sich selbst erlebt» // Ibid.
[30]
Ibid. S. 129.
[31]
Ibid.
[32]
Цит. по кн.: Brandt R. Op. cit. S. 18.
[33]
Ibid. S 21.
[34]
Цит. по статье: Clemen C. Die Anwendung der Psychoanalyse auf Mythologie und Religionschichte // Archiv f"ur die gesamte Psychologie. Bd 61. 1928. S. 128.
[35]
«Эстетизм» малеровской веры (уже во II симфонии) сильно преувеличен Гансом Майером, см. сборник: Arnold Sch"onberg… "uber Gustav Mahler, T"ubingen, 1966.
[36]
У шёнберговской философии ожидания своя столетняя история, — и, как звено, соединяющее и опосредующее определенное жизненное толкование — переживание — исторического потоках (как конца истории) с целокупностыо трансцендируемого художественного смысла, эта философия есть узел проблематики историко-музыкальной, историко-литературной; как всякое узловое произведение искусства, «Ожидание» перестраивает историю искусства по направлению к себе: теперь все существенное и исторически-важное кажется вливающимся в этот новый универсальный смысл.
В плане литературном: эротизм как символическая форма жизненного истолкования историческою вовсе не есть порождение таких поздних стилей, как, скажем, символизм или экспрессионизм, хотя в своей универсальной и проглатывающей весь мир форме — это уже послешнитцлеровский этап австрийской литературы. Целостная гармоническая картина мира, какая могла быть еще в 1850-е годы в таком поэтическом шедевре, как роман А.Штифтера «Nachsommer» с его переживаниями классической поры искусства и гётевских «Родственных натур», — эта картина мира заболевает изнутри, и первый симптом этого заболевания был все же в предельной сдержанности, скрытости от себя самого всего эротического, которое словно не знало самого себя. Буквально через несколько десятилетий, пролагая мосты между салоном и бульваром, реалистическая литература констатирует обнагление потерявшего страх безумствующего Эроса, заботливо вскормленного и нежно лелеемого как бы той же сдержанностью — той же тенденцией к равновесию, к гармонии, как чертой стиля автрийской жизни: праздность — категория, в которой осознается жизнь, — в противоречие реальности, — далее, тип рантье как почти норма — тип странного человека, чудака: праздное существование слагается со всем субъективно-индивидуальным, что старательно взращивается как бы вдали всемирной суеты.
Источник: Машинописная копия (архив Л,В, Михайлова): 36 л. Авторские пагинации и рукописные пометки (исправления опечаток и текста).