Избранное - Романы. Повесть. Рассказы

Спарк Мюриэл

— Можете себе представить, — сказала бабуня Валвона. — Они ногами играют в шашки!

— Это как же, — сказала бабуня Роберте, — у нас здесь цирк теперь, что ли, будет?

— Пустяки, подумаешь, того ли вы бы еще нагляделись в гериатрической палате, — горделиво сказала сестра.

— Ну, хоть бедной бабуне Барнакл повезло, бог уберег от такого зрелища.

Мисс Тэйлор ради Алека Уорнера, как могла, старалась воспринимать и запоминать. Но смерть бабуни Барнакл, ее собственные боли и шумное вторжение долгожительниц — вместе это было слишком.

К ночи она расплакалась и боялась, чтобы не заметила сестра, не доложила бы, что ей не по силам наутро ехать к мессе, которую они с мисс Валвоной заказали за упокой души бабуни Барнакл: у нее ведь не было родственниц и некому было ее оплакивать.

Мисс Тэйлор уснула и, проснувшись среди ночи от разламывающих болей, притворилась, что спит, и обошлась без укола. И на следующее утро в одиннадцать часов мисс Валвону и мисс Тэйлор прикатили на креслах в больничную часовню. С ними были еще три бабуни из их палаты, не католички, но по-разному приверженные бабуне Барнакл: любовью ли, презрением, отвращением или жалостью.

И когда свершилась месса, мисс Тэйлор вдруг поразила невероятная мысль. Она эту мысль отринула и сосредоточилась на молитвах. Но мысль, совершенно невероятная и все же объясняющая, догадка о мучителе дамы Летти, посетила ее потом снова и снова.

Глава десятая

— Это мистер Годфри Колстон? — осведомился мужской голос.

— Я у телефона.

— Помните, что вас ждет смерть.

— Дамы Летти здесь нет, — сказал Годфри в некотором замешательстве. — Это кто говорит?

— Сообщение для вас, мистер Колстон.

— Кто говорит?

Послышались частые гудки.

Годфри был по-прежнему высок ростом, но за зиму он как-то усох, хотя никакая проверка этого, может быть, и не подтвердила бы. Кости у него были не меньше прежнего, то есть какие выросли, такие и остались, зато связки понемногу стянулись, как оно и бывает с возрастом, и кости поэтому казались непомерными. Тело Годфри претерпело этот процесс в ускоренном варианте, с осени, когда в доме у него появилась миссис Петтигру, до того мартовского утра, до вышеприведенного телефонного разговора.

Он положил трубку и торопливым, учащенным шагом прошел в библиотеку. Миссис Петтигру последовала за ним. Она поздоровела и почти не постарела.

— Кто это звонил, Годфри? — спросила она.

— Какой-то… совершенно непонятно. Он бы вроде должен Летти звонить, но определенно он сказал, что это мне. Я думал, это ей говорят, а…

— Что он сказал?

— Да то же, что и Летти. Только еще «Мистер Колстон, это для вас сообщение, мистер Колстон». Никак не пойму…

— Ну вот что, — сказала миссис Петтигру, — для начала мы, пожалуй, все-таки соберемся с духом, а?

— У вас ключи от буфета при себе?

— При себе, — сказала Мейбл Петтигру. — Что, выпить хотите?

— Кажется, мне бы надо немножко…

— Я принесу. Сядьте.

— Покрепче.

— Сядьте, сядьте. Вот так, молодцом.

Она живо вернулась, энергичная, в черном платье, с недавним

росчерком проседи в смоляных волосах. Волосы она основательно подстригла. Ярко-розовые ногти отлакированы, на пальцах два массивных кольца, и поэтому узкая морщинистая рука, протягивающая Годфри стакан бренди с содовой, как бы исполнена древнего великолепия.

— Спасибо, — сказал Годфри, принимая стакан. — Большое спасибо. — Он откинулся в кресле и медленно выпил бренди, поглядывая на нее и словно ожидая, что она скажет и сделает.

Она неподвижно сидела напротив и ничего не говорила, пока он не допил стакан. Потом сказала: — Ну вот что.

— Ну вот что, — сказала она. — Все это одно воображение.

Он пролепетал что-то такое в смысле, что все физические способности еще покамест при нем.

— В таком случае, — сказала она, — именно в таком то есть случае я спрашиваю — вы с вашим поверенным виделись?

Он пролепетал что-то насчет того, что это на будущей неделе.

— У вас с ним назначено, — сказала она. — И назначено на сегодня.

— На сегодня? Кто это — как…

— Это я назначила вам с ним свидание на три часа пополудни.

— Сегодня не выйдет, — сказал Годфри. — Не то самочувствие. Сквозняк у него в кабинете. На будущей неделе.

— Машину трудно вести, возьмите такси. Это же не расстояние.

— На будущей неделе! — гаркнул он: его взбодрило бренди.

Однако же бренди влияет недолго. И за обедом Чармиан спросила:

— Годфри, ты что?

Зазвонил телефон. Годфри вздрогнул и вскинулся. Он сказал миссис Петтигру:

— Не подходите.

Миссис Петтигру сказала с намеком:

— Интересно, миссис Энтони слышала звонок? Боюсь, что нет.

Миссис Энтони слышала чем дальше, тем хуже, и телефонный звонок наверняка не слышала.

Миссис Петтигру вышла в холл и сняла трубку. Вернувшись, она обратилась к Чармиан.

— Это вас, — сказала она. — Фотограф хотел бы прийти завтра к четырем.

— И прекрасно, — сказала Чармиан.

— Между прочим, вы знаете, я завтра в это время не смогу быть.

— Ну и бог с вами, — сказала Чармиан. — Он вас и не собирается фотографировать. Скажите ему, пусть к четырем, это вполне годится.

Миссис Петтигру ушла договариваться, а Годфри спросил:

— Что, еще репортер?

— Нет, фотограф.

— Не нравится мне, что всякие шатаются здесь по дому. У меня сегодня утром и так была большая неприятность. Скажите ему, чтоб не приходил. — Он поднялся из кресла и закричал в двери:

— Алло, миссис Петтигру, пусть не приходит, а? Отставьте его, пожалуйста!

— Поздно спохватились, — сказала миссис Петтигру, усаживаясь на свое место.

В двери заглянула миссис Энтони.

— Чего-нибудь такое было надо?

— Мы весьма надеялись, — громче громкого сказала миссис Петтигру, — спокойно пообедать без помех. Однако же мне, знаете ли, пришлось подойти к телефону.

— Очень это мило с вашей стороны, — сказала миссис Энтони и удалилась.